Наши проекты
Обсуждение войн
Реклама
ДУХ И ДИСЦИПЛИНА АРМИИ НАПОЛЕОНА
| . Не редкостью было, что появление на поле битвы полка, отличившегося в предыдущих боях, армия встречала громким ликованием и даже... аплодисментами! «Заслуженная репутация части быстро распространяется в армии, - рассказывает де Брак. - Я видел, как полкам аплодировала вся армия. Им кричали "браво!", когда они вступали в боевую линию. Солдаты выбегали из строя, чтобы подойти к ним и пожать руки храбрецов! Какой только порыв это не возбуждало! "Они с нами! - раздавалось отовсюду. - Вперед! Вперед! Теперь победа наша!"» Пожалуй, нигде с такой силой не раскрывались рыцарственные чувства солдат и офицеров наполеоновской армии, как в этом благородном умении воздать должное отваге своих товарищей по оружию. И примеров этих искренних, дружеских, шедших от самого сердца приветствий великое множество. Вот что писал герцог Бассано о том, как 84-й линейный полк вступил в боевые порядки армии в битве при Ваграме: «Когда "один против десяти" показался на поле сражения, он был встречен исступленными восторженными приветствиями своих товарищей, а Император снял шляпу и оставался с непокрытой головой, пока полк проходил мимо него». «Можно было залюбоваться порывом наших войск, - вспоминал генерал Гриуа о бое под Шевардиным. -Под чистым синим небом, в лучах заходящего солнца, сверкали ружья и клинки, украшая открывавшиеся перед нами зрелище. Армия с высоты своих позиций провожала глазами полки, которым была поручена честь атаковать первыми, и приветствовала их ликующими криками...» Однако еще больше, чем в отношении к друзьям, рыцарственность проявляется в отношении к врагам. И здесь можно с уверенностью сказать, что стиль поведения армии Наполеона еще полностью соответствует пониманию войны, характерному для европейского «традиционного» общества, смягченного к тому же гуманистической философией XVIII в. Враг рассматривался как таковой только на поле боя, пока сталью и свинцом он хотел навязать свою волю. Но едва стихал грохот битвы, как в неприятеле солдаты и офицеры Наполеона видели лишь людей, волею судеб оказавшихся по другую сторону барьера, таких же, как и они, воинов, выполняющих долг перед своим монархом и Отечеством. Пример подавал сам Император. После каждого генерального сражения отдавался приказ помогать раненым - своим и чужим. Французские хирурги оперировали, часто даже не вникая, к какой армии принадлежит пострадавший. Главный хирург Гвардии (а впоследствии - и всей армии) Ларрей оказывал помощь всем раненым без разбора - французам и их врагам. А Перси, другой выдающийся врач, записал в своем дневнике о вступлении наполеоновских войск в Гейльсберг: «Мы видели, сколько стоила эта битва русским. В городе осталось около 400 раненых, которых они не сумели увезти... по причине тяжести их ран. Я отрядил тридцать хирургов, чтобы перевязать их и оперировать. Мы собрали их в одном здании, которое теперь будет для них госпиталем». Справедливости ради нужно отметить, что в том же дневнике Перси указывает, что французские раненые, взятые до этого в плен русскими и освобожденные наступавшими полками Великой Армии «единодушно утверждали, что хирурги русской армии перевязывали их даже вперед своих собственных солдат». Право носить подобное отличие было в виде исключения дано этой части за героический бой под Грацем 25 июня 1809 г., когда этот полк сражался с десятикратно превосходящим его по численности австрийским корпусом. Фантен дез Одоар записал в своем дневнике поне битвы при Аустерлице: «Те из раненых, кто мог двигаться, приближались к нашим бивачным кострам и садились вокруг них. Среди раненых было много русских и австрийцев, рассеянных по полю боя, они тоже расположились обогреться у наших огней. Для стороннего наблюдателя это была весьма своеобразная сцена - видеть, как по-дружески сгрудились вокруг костров люди, которые еще несколько мгновений назад в ожесточении убивали друг друга» . Но даже в ярости боя французский солдат был далек от кровожадности. Вот какой комичный случай, произошедший в бою при Березине, описал гренадер Великой Армии: «Один из русских кавалеристов, которого понесла его смертельно раненая лошадь, рухнул вместе с ней прямо в нашем каре. Так как лошадь придавила ему ногу и кавалерист никак не мог сам выбраться из под нее, один из наших помог ему подняться. Пользуясь тем, что мы были заняты отражением атаки других эскадронов его полка, он вышел из каре, причем никто и не подумал ему мешать, а затем как ошпаренный бросился бежать в сторону своих. Мы не могли не рассмеяться, и никто не стал стрелять по нему». Когда же война кончалась, французские солдаты охотно братались со своими бывшими врагами. В Тильзите Императорская Гвардия организовала огромный пир, куда были приглашены солдаты русских гвардейских полков: «Суп, говядина, свинина, баранина, гуси и куры были в изобилии, пиво и вина в бочках стояли на каждом столе. Гренадеры и егеря французской Гвардии, смешавшись с русскими гвардейцами, ели и пили. Русские вначале держались очень скромно, не понимая нашего языка, и не осмеливались предаться веселью, но дружелюбные жесты и доброта наших солдат сделали свое дело: они осмелели и к концу пиршества были так же веселы... Этим вечером невозможно было понять, кто есть кто: французы, обменявшись с русскими шапками, мундирами и даже башмаками, прогуливались в поле и по городу крича: "Да здравствуют Императоры!"» Вообще, как отмечают современники, ожесточение и ненависть появились лишь в поздних кампаниях, да и то в основном по отношению к пруссакам, с которыми французские солдаты сражались с остервенением, не свойственным боям «с англичанами, русскими и австрийцами, где с обеих сторон проявлялось много любезности». |
||
| [<<--Пред.] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24] [25] [След.-->>] | ||
Другие статьи на эту тему:
|
||
 Битва при Каннах: позор римлянГаннибал с его непримиримой ненавистью к римлянам был постоянным раздражителем и угрозой для Римской Республики. Именно поэтому в 216 г. до н. э. на битву с ним отправились оба новых консула (Теренций Варрон и Эмилий Павел). Силы римлян превосходили Карфаген: по сведениям историков, в римской армии было около 80000 пехотинцев и 7000 конников, в то время как у Ганнибала – 40000 пехоты и 10000 кавалерии. Сражение должно было состояться вблизи городка Канны, где римляне оборудовали большое хранилище провианта. Предусмотрительный Ганнибал, умело используя данные разведчиков, сумел захватить всю провизию, оставив римлян на голодном пайке.  читать статью
|
 |
Фарсалская битва