При Петре I  Россия  окончательно  превратилась  в  чиновничье-дворянскую
монархию   с   неограниченной   властью   императора.   Ломался   привычный,
устоявшийся  веками  образ  жизни;  претерпевали  коренные   изменения   все
основные государственные структуры — Петр Великий твердой и уверенной  рукой
насаждал новые, необычные для Российского государства органы,  которые  день
ото дня укреплялись и набирали силу. Боярскую думу сменил  Правительствующий
сенат; приказы сохранились  лишь  частично,  уступив  место  так  называемым
коллегиям.  С  организацией  Святейшего  синода  император  добился  полного
подчинения церкви своей власти.  Создавались  регулярная  армия  и  полиция,
преобразовывалось местное управление. Существенно обновлялось  и  российское
законодательство — в первой половине XVIII века в год в  среднем  издавалось
по 160 указов.
  Выдающаяся заслуга Петра I заключается и в том, что он впервые  в  России
создал  органы,  специально  предназначенные  для  контроля  и  надзора   за
соблюдением  законов.  Вначале  это  был  институт  фискалов,  а   затем   —
прокуратура.
  22  февраля  1711  года  был  издан  указ  о  Правительствующем   сенате:
«Определили быть для отлучек наших Правительствующий сенат для  управления».
Сенат  учреждался  в  качестве  коллегиального  органа.   В   него   входили
первоначально десять высших сановников России — сподвижников Петра  I:  граф
И.А. Мусин-Пушкин, князь П.Голицын, М.Долгорукий и др. Функции Сената  тогда
не были четко определены. Впоследствии  он  стал  решать  вопросы  финансов,
управления различными отраслями хозяйства,  правосудия  и  т.п.  Сенат  стал
высшим управленческим и судебным органом. Сюда направляли со всей России  на
окончательное рассмотрение и  решение  многие  дела.  Только  император  мог
пересмотреть «приговор» или определение Сената.
Указами от 2 и 5 марта  1711  года  учреждалась  должность  фискалов.  Обер-
фискал состоял при Сенате, но назначался непосредственно государем.  Фискалы
образовывались  при  всех  центральных   и   местных   органах:   коллегиях,
канцеляриях,  судах  и  др.  В  их  основную  обязанность   входило   «тайно
проведывать,   доносить   и   обличать»   о    всех    нарушениях    закона,
злоупотреблениях и воровстве и всем прочем, что  «во  вред  государственному
интересу может быть». С этой целью они принимали «доносы»  от  частных  лиц,
имели право входить в присутственные места, требовать для просмотра  дела  и
документы, и объяснения чиновников.
  Довольно скоро оказалось, что  в  деятельности  самой  фискальной  службы
множество недостатков. Пользуясь весьма широкими полномочиями и не  чувствуя
должной ответственности, многие фискалы не прочь  были  поживиться  за  счет
тех  мест,  при   которых   они   состояли,   погрязнув   в   лихоимстве   и
злоупотреблениях. Их стали почти открыто  ненавидеть,  так  что  само  слово
«фискал»  люди  относили  к  таким  же  бранным,  как,  например,   «шпион»,
«доноситель».
  Надежды, возлагаемые Петром I  на  фискалов,  оправдались  не  полностью.
Кроме того, оставался без контроля и присмотра высшей государственный  орган
— Правительствующий сенат. Правда, иногда император  поручал  контролировать
сенатскую деятельность своим наиболее доверенным лицам, таким, как  генерал-
ревизор Зотов и обер-секретарь  Сената  Щукин,  и  даже  отдельным  офицерам
гвардии. Но  эти  функции  они  выполняли  временно,  эпизодически,  что  не
удовлетворяло Петра I.
  Император понимал, что нужно создать новое учреждение, стоящее как бы над
Сенатом и над всеми другими  государственными  учреждениями.  Таким  органом
стала прокуратура.
  12 января 1722 года оказалось знаменательной датой в истории  Российского
государства. В тот  день  царь  подписал  указ,  направленный  на  улучшение
деятельности  всех  органов  государства.  В  нем  определялись  обязанности
сенаторов, предписывалось присутствовать президентам  некоторых  коллегий  в
Сенате,  устанавливалась  ревизион-коллегия   и   учреждались   при   Сенате
должности генерал-прокурора, рекетмейстера,  экзекутора  и  герольдмейстера.
Петр предложил представить ему кандидатов на эти должности.
  В отношении прокуратуры в указе отмечалось:  «Быть  при  Сенате  генерал-
прокурору и обер-прокурору, также во всякой коллегии по  прокурору,  которые
должны будут рапортовать  генерал-прокурору».  Спустя  несколько  дней  были
установлены должности прокуроров при надворных судах.
  В этом же указе Петр писал: «Ныне ни в чем так надлежит трудиться,  чтобы
выбрать и мне  представить  кандидатов  на  вышеписанные  чины,  а  буде  за
краткостью времени всех нельзя, то чтобы в президенты коллегий и  в  генерал
и  обер-прокуроры  выбрать;  что  необходимая  есть  нужда  до  наступающего
карнавала учинить, дабы потом исправиться в делах было  можно;  в  сии  чины
дается воля выбирать изо всяких чинов, а особливо в прокуроры,  понеже  дело
нужное есть».
  Из этого указа видно, какое важное значение Петр придавал новой должности
прокурора как блюстителя законов,  хотя  функции  прокуроров  тогда  еще  не
вполне сложились.
  Однако и того срока, который он установил,  Петр  не  стал  дожидаться  —
слишком большие надежды он возлагал на должность генерал-прокурора.  Поэтому
уже 18 января 1722 года он назначает на  должность  генерал-прокурора  Павла
Ивановича Ягужинского.
  По  отзывам  современников,  Ягужинский  был  видный  мужчина,  с   лицом
неправильным, но выразительным и живым, со свободным обхождением,  капризный
и самолюбивый. Он был очень умен и деятелен. За один день  Ягужинский  делал
столько, сколько другой не успевал за неделю. Мысли свои выражал  без  лести
перед  самыми  высокими  сановниками  и  вельможами,  порицал  их  смело   и
свободно. Талантливый и ловкий, он  не  робел  ни  перед  кем.  Не  случайно
светлейший князь Меншиков «от души ненавидел его».
  Ближайшим помощником Ягужинского, обер-прокурором Сената, этим же  указом
был  определен  Григорий  Григорьевич  Скорняков-Писарев,  выдвинувшийся  из
среды гвардейских  офицеров.  Он  уже  имел  опыт  в  Тайной  канцелярии,  и
особенно отличился при ведении следствия по ряду политических дел.
  Положение первого генерал-прокурора  Сената  было  очень  сложным.  Царь,
человек  исключительно  энергичный,  нередко   сам   выполнял   прокурорские
обязанности: он постоянно ездил в Сенат и строго следил за принимаемыми  там
решениями. С первых же дней образования прокуратуры Петр I дал  понять  всем
сенаторам, какое  место  он  намерен  отвести  прокурору  в  государственных
делах. Представляя сенаторам первого генерал-прокурора, он сказал: «Вот  мое
око, коим я буду все видеть. Он  знает  мои  намерения  и  желания;  что  он
заблагорассудит, то вы делайте; а хотя бы вам показалось, что  он  поступает
противно моим и государственным  выгодам,  вы  однако  ж  то  выполняйте  и,
уведомив меня о том, ожидайте моего повеления».
  Эта же мысль Петра нашла отражение и в указе от 27 апреля  1722  года  «О
должности генерал-прокурора».Этот  указ  устанавливал  основные  обязанности
прокурора, его полномочия по надзору за  Сенатом,  руководству  подчиненными
органами  прокуратуры.  Указ  предписывал,  что  «генерал-прокурор   повинен
сидеть в Сенате и смотреть накрепко, дабы Сенат свою должность хранил  и  во
всех делах, которые к сенатскому рассмотрению и решению  подлежат,  истинно,
ревностно и порядочно,  без  потеряния  времени,  по  регламентам  и  указам
отправлял, разве какая законная причина ко  отправлению  ему  помешает,  что
все записывать повинен в свой  юрнал».  Прокурору  вменялось  в  обязанность
наблюдать также за тем, чтобы в Сенате «не на столе только  дела  вершились,
но самым действом по указам исполнялись», а также «накрепко  смотреть,  дабы
Сенат в  своем  звании  праведно  и  нелицемерно  поступал».  Если  генерал-
прокурор  обнаруживал,  что  Сенат  нарушает  законы,  то  он   обязан   был
предложить Сенату исправить ошибку, а если не послушает  —  «протестовать  и
оное дело остановить».
        В указе отмечено: «И понеже сей чин — яко око  наше  и  стряпчий  о
делах государственных, того ради надлежит верно поступать, ибо перво на  нем
взыскано будет».
  По первоначальному замыслу Петра I, генерал-прокурор должен был выступать
в роли  высшего  должностного  лица  в  государственном  аппарате,  в  руках
которого  сосредоточивался  бы  надзор  за  правильным  и   законным   ходом
управления  страной,  и   прежде   всего   ее   центральными   учреждениями.
Предполагалось, что  генерал-прокурор  должен  стоять  на  страже  интересов
государя,  государства,  церкви  и  всех  граждан,  которые  не  могут  сами
защитить свои интересы.
  Однако в ходе дальнейшей работы над указом о  функциях  прокуратуры  Петр
отказался   от   таких   всеобъемлющих   обязанностей   генерал-прокурорской
должности. Центр  тяжести  переносился  исключительно  на  надзирающую  роль
генерал-прокурора за деятельностью всех государственных  органов,  и  прежде
всего Сената.
  Основное  внимание   в   своей   прокурорской   деятельности   Ягужинский
сосредоточил на контроле за повседневной работой Сената, за правильностью  и
законностью  разрешения  дел,  их  своевременным  прохождением,  порядком  в
Сенате и т.п.  Стремясь  к  возвышению  над  Сенатом,  Ягужинский  все  свои
предложения, даваемые им сенаторам, обычно прикрывал  авторитетом  Петра,  к
которому был очень близок.
Первое время  генерал-прокурор  прилагал  немало  усилий,  чтобы  навести  в
Сенате элементарный порядок. Коллегиальные решения были еще  чужды  сознанию
самолюбивых сановников. Сенаторы не привыкли считаться  с  чужим  мнением  и
уважать его, поэтому в сенатском собрании зачастую возникали ссоры, крики  и
брань, а иногда и драки. В связи с этим  16  октября  1722  года  Ягужинский
написал  особое   «предложение»   Сенату,   в   котором   просил   сенаторов
воздержаться от ссор и споров, «ибо прежде всего это неприлично  для  такого
учреждения, как Сенат».
  В то время в Сенате существовал следующий порядок  рассмотрения  дел.  По
выслушивании  сенаторами  доклада  по  какому-либо  вопросу  им  разрешалось
переговорить между собой о том или ином  деле,  для  чего  давался  срок  от
получаса до трех часов. Для  определения  точного  времени  генерал-прокурор
всегда имел под рукой песочные часы.  Как  только  доклад  заканчивался,  он
тотчас ставил часы на стол. Когда весь  песок  высыпался,  сенаторы  обязаны
были немедленно садиться на  свои  места  и  «подавать  голоса»,  начиная  с
младших.
  Постепенно генерал-прокурор занимает ключевое положение в государственном
управлении. Русский историк В.0. Ключевский писал по этому поводу: «Генерал-
прокурор, а не Сенат, становился маховым колесом всего управления; не  входя
в его состав, не  имея  сенаторского  голоса,  был,  однако,  настоящим  его
президентом,  смотрел  за  порядком   его   заседаний,   возбуждал   в   нем
законодательные вопросы, судил, когда  Сенат  поступал  право  или  неправо,
посредством своих песочных часов руководил  его  рассуждениями  и  превращал
его в политическое сооружение на песке».
  Наблюдательные иностранцы отмечали,  что  генерал-прокурор  Ягужинский  —
второе после императора лицо в государстве по своей силе и значению.
  Однако давалось все это Ягужинскому с огромным трудом. Он ясно осознавал,
что только поддержка Петра I обеспечивает ему возможность твердо  отстаивать
интересы закона. Особенно трудно ему приходилось  потому,  что  отношения  с
основным  помощником  —  обер-прокурором  Скорняковым-Писаревым  у  него  не
сложились.
  С самого начала своей службы в  прокуратуре  Скорняков-Писарев  частенько
забегал  к  императрице  и   жаловался   на   свое   незавидное   положение,
нерасположение к нему генерал-прокурора Ягужинского. Намекал он об этом и  в
письмах к Петру I. Так, осенью 1722 года обер-прокурор писал Петру:  «А  без
Вашего Величества  жить  нам,  бедным,  скучно».  В  письме  же  императрице
Екатерине он был более  откровенен:  «А  без  вас  нам,  бедным,  жить  зело
трудно; о чем я Вашему Величеству в Коломне доносил, то  уже  с  бедным,  со
мною и чинится: Павла Ивановича (т.е. Ягужинского, — Авт.)  некоторые  плуты
привели на меня на недоброходство».
  Вскоре после этого он снова пишет Петру I: «И ныне  паче  на  меня  Павел
Иванович по наговору от него, Шафирова,  озлобился  и  публично  при  Сенате
кричал на меня и бить челом хотел».
  Вот в такой обстановке,  при  натянутых  отношениях  со  своим  ближайшим
помощником в Сенате, приходилось Ягужинскому создавать  и  укреплять  органы
прокуратуры. А ведь ему  надо  было  заботиться  и  о  местной  прокуратуре,
которая только-только вставала на ноги.
  Не  случайно   в   одном   из   писем   Петру   I   Ягужинский   отмечал:
«Всемилостивейший  Государь!   Я   совестью   своею   и   всеми   сенаторами
засвидетельствую, сколько в том верности моей и старания ни было,  однако  ж
с превеликою трудностью при таких страстях дела  в  порядке  содержать  было
можно, особливо будучи безо всякого надежного вспомощника».
  Наряду с руководством органами  прокуратуры  Ягужинский  был  начальником
всей  сенатской  канцелярии:  он  определял   порядок   делопроизводства   и
прохождения дел, следил за дисциплиной и т.п. Поток  же  дел  в  Сенате  был
чрезвычайно большой. Вскоре Ягужинский заметил, что один  обер-секретарь  не
справляется с такой массой дел. К тому же он не всегда  был  беспристрастен.
По этому поводу Ягужинский пишет  предложение  Сенату:  «Понеже  несказаемая
бездна дел и к тому же не небезлодозрителен один  и  може  партии  иметь,  а
когда другой будет, то один за другим — глаза».
  Сенат  согласился  с  предложением  Ягужинского  и  установил  еще   одну
должность обер-секретаря.
  Вот так Прокуратура осуществляла от имени императорской власти  и  по  ее
поручению повсеместный и  постоянный  надзор  и  контроль  за  действиями  и
решениями  Правительствующего   сената,   других   центральных   и   местных
учреждений.   Функции   прокуратуры   были   довольно   широки,    хотя    и
видоизменялись, особенно после  Судебной  реформы  1864  года.  В  отдельные
периоды генерал-прокурор выступал не только как  блюститель  законов,  но  и
как  министр  финансов,  юстиции,  внутренних  дел.  Особенно  наглядно  это
проявилось во времена царствований Екатерины II и  Павла  I.  Начиная  же  с
1802 года генерал-прокурор стал одновременно и министром юстиции.
  Должность генерал-прокурора, установленную Петром I в 1722 году,  за  все
время ее существования, вплоть до октябрьских событий  1917  года,  —  почти
два столетия — занимали 33 человека. Первым в их  ряду  стоял  как  нам  уже
известный сподвижник Петра  I,  один  из  «птенцов  гнезда  Петра  Великого»
генерал-аншеф, обер-шталмейстер, кабинет-министр и  дипломат,  кавалер  всех
высших орденов Российской империи, граф Павел Иванович Ягужинский.
  В должности генерал-прокурора  состояли  различные  лица,  в  подавляющем
большинстве  незаурядные.  Среди  них  были  и  выдающиеся   государственные
деятели — Д.Н. Блудов, Д.П. Трощинский, и блестящие юристы — Д.Н.  Замятнин,
Д.Н. Набоков, Н.В. Муравьев, и боевые, проявившие  незаурядную  храбрость  в
сражениях офицеры —  А.Н.  Самойлов  и  Д.И.  Лобанов-Ростовский,  и  тонкий
дипломат Д.В.  Дашков,  и  выдающиеся  русские  поэты,  гордость  российской
литературы — Г.Р. Державин и И.И. Дмитриев.
  О каждой личности можно сказасть очень  многое.  Например  Князь  Алексей
Алексеевич Долгоруков 27 апреля 1827 года был  назначен  товарищем  Министра
юстиции, а через три дня, «по случаю тяжелой  болезни»  князя  Д.И.Лобанова-
Ростовского, временно «вступил в права и обязанности Министра  юстиции».  18
октября того же года, после выхода  в  отставку  министра,  за  Долгоруковым
«впредь до особого назначения» было оставлено  управление  министерством.  В
последствии император утвердил его в должности Министра Юстиции  и  Генерал-
прокурора.
  По-разному складывались биографии  и  судьбы  руководителей  прокурорской
системы. Кто-то, подобно  А.А.Вяземскому  или  Р.А.Руденко,  отдал  служению
прокуратуре свыше четверти века, кто-то,  как  А.А.Хвостов  и  А.Ф.Керенский
или  Н.С.Трубин  и  А.И.Казанник,  были   на   высшем   прокурорском   посту
сравнительно недолгое время. Но каждый по-своему вошел в нашу историю.
  Среди них были люди большого ума и просто честные служаки.  Но  все  были
патриотами своего Отечества и  своего  ведомства,  мысля,  однако,  более  о
чести Отечества, нежели мундира. Хотя честь  мундира,  в  хорошем  понимании
этого слова,  и  забота  о  достоинстве  профессии  были  их  отличительными
чертами.
  Не приходится удивляться, что российская прокуратура на  протяжении  двух
веков  считалась  одной  из  лучших  в  Европе,   отличаясь   строгостью   и
гуманностью.  Сама  этика  этой  институции  предполагала  верность   долгу,
преданность и лояльность государственным  властным  структурам,  внимание  к
человеку. «Я ласкательства от  вас  не  требую,  —  писала  в  «секретнейшем
наставлении генерал-прокурору Александру  Вяземскому»  Екатерина  II,  —  но
единственно чистосердечное обхождение и твердость в  делах».  И  требовалось
тогда  от  прокуроров  «в  донесениях  Императорскому  Величеству  поступать
осторожно и рассмотрительно, дабы кому бесчестия не учинить».
  И в этом тоже было следование национальным традициям, родившимся  задолго
до прокуратуры  и  сохранившимся  в  наши  дни.  Еще  знаменитый  московский
митрополит Филарет в своей речи «О назидании  ссыльных»  учил  относиться  к
преступнику  «с  христианской  любовью,   с   простотой   и   снисхождением,
остерегаться всего, что унижает и оскорбляет: низко преступление, а  человек
достоин сожаления».
  Россия за столетия своей истории то свято блюла православие,  то  яростно
отбрасывала его от себя, но православный менталитет, складывавшийся  годами,
неизменно проявлялся в характере русского человека, вне зависимости  от  его
партийности и религиозности. Это удачно подметил еще  выдающийся  российский
юрист А.Ф.Кони в своей работе «Приемы и задачи прокуратуры»  в  1911  г.  Он
так прокомментировал знаменитое в русской юриспруденции изречение Филарета:
  «Если  таковое  должно  быть   отношение   к   осужденному   преступнику,
составляющее одну из прекрасных нравственных черт русского  народа,  то  нет
никакого основания иначе относиться к подсудимому».
  При этом А.Ф.Кони высказал очень важный для нас, будущих,  и  сегодняшних
работников прокуратуры,  постулат:  при  всем  гуманизме,  прокуратура,  как
специфическая надзорная государственная структура, не может быть  милосердна
в ущерб «правовой и фактической доказательности».
  Строгость и гуманность — вот два краеугольных камня,  на  которых  стояла
российская прокуратура на протяжении столетий. Защита интересов  государства
и  каждого  гражданина  —  вот  два   основополагающих   принципа,   которых
придерживались генерал-прокуроры дореволюционной  России  и  которым  должны
следовать прокуроры наших дней.
  Недаром почти у всех российских прокуроров были незапятнанные  репутации,
превосходные  послужные   списки.   Сохранились   воспоминания   о   первом,
петровских  времен,  генерал-прокуроре  России  Павле  Ивановиче  Ягужинском
одного из его современников: «Если он  уже  обещает  что-нибудь  принять  на
себя, то скорее умрет,  нежели  нарушит  обещание...  Если  первый  сановник
империи поступает несправедливо, то он порицает его  с  такою  же  свободою,
как и низшего  чиновника».  Замечательное  качество  юриста-государственника
быть равным со всеми, ибо все равны перед Богом и Законом.
  Хочется особо  подчеркнуть,  что  осуществление  надзора  за  соблюдением
законов в государстве Российском всегда  было  прерогативой  прокуратуры,  а
это  предполагало  ее  независимость  от  иных,  особенно  местных  властных
структур. И когда мы размышляем о делах и людях прокуратуры, важно  помнить,
что не только дела были праведны, но и люди, те дела  вершившие,  стремились
к объективности, независимости от каких бы то ни было влияний и  воздействий
со стороны. Весьма показательным в  этой  связи  представляется  «правление»
князя Долгорукова на  посту  генерал-прокурора  России.  Алексей  Алексеевич
Долгоруков,  по  воспоминаниям  современников,  был  человеком   независимых
суждений,  неподкупным  и  справедливым.   Время   его   «прокурорствования»
ознаменовалось энергичной борьбой за независимость прокурорского надзора.  И
ранее  генерал-прокурорам  приходилось  отстаивать   независимость   местных
прокуроров и стряпчих от произвола губернского начальства.  При  Долгорукове
в этой борьбе он побеждал чаще,  может  быть,  чем  его  предшественники.  В
борьбе с губернаторами за независимость местных  прокуроров  он  выходил  на
уровень Правительствующего Сената. В результате родился  тогда  исторический
сенатский Указ  от  28  сентября  1828  г.  Его  направили  всем  министрам,
начальникам губерний, в Святейший Синод  и  департаменты  самого  Сената.  В
Указе отмечалось, что «губернские прокуроры, на основании узаконении,  везде
смотрят и бдение имеют, дабы в губерниях ничего противного  закону  и  общей
пользе не происходило, а в случае их упущений  или  преступления  должности,
они  подвергаются  ответственности  пред  министром  юстиции,  или  суждению
Правительствующего Сената».
  И было в Указе чрезвычайно важное положение о независимости прокуроров от
местного начальства. Специально подчеркивалось, что губернский  прокурор  не
может находиться в  зависимости  от  губернского  руководства,  так  как  «в
случае каких-либо по делам службы несогласий его  с  начальниками  губерний,
или в случае представления начальству о неправильном  действии  губернатора,
может навлечь к себе со стороны его нерасположение,  а  следовательно,  если
бы аттестация таковых чиновников зависела от губернатора, они могли бы,  при
всей похвальности своей службы, лишиться справедливого по оной удостояния».
  В то же время закон, «определяющий должность и права генерал-прокуроров»,
наделял тогда прокуроров полномочиями и в отношении Сената.  «Ежели  кто  из
Сенаторов приговаривать будет неправо, генерал-прокурор предложит им,  чтобы
они исполняли свой долг».
  А  ведь  возымело  действие!  И  когда,  например,  в  бытность  генерал-
прокурором  и  министром  юстиции  Дмитрия  Васильевича  Дашкова   некоторые
губернаторы были замечены прокурорами в совершении бесчинств,  с  них  после
вмешательства генерал-прокурора императором строго взыскано было.
  Давая оценку деятельности прокуроров в более позднее  время,  в  середине
XIX века, А.Ф.Кони писал, что «губернский прокурор и стряпчие в уездах  были
живым  напоминанием  закона  и,  во  многих   случаях,   его   обязательными
истолкователями... История министерства юстиции с тридцатых до  шестидесятых
годов представляет немало примеров энергичной борьбы  губернских  прокуроров
с местными злоупотреблениями».
  Отстаивая букву Закона, прокурорам приходилось  не  только  противостоять
местничеству, но и  против  воли  императора  идти.  В  1916  году  генерал-
прокурор  Александр  Александрович  Макаров,  несмотря  на  прямое  указание
Николая II, отказался прекратить уголовное дело,  возбужденное  в  отношении
бывшего военного министра Сухомлинова.
  Не менее  «несговорчивой»  фигурой  слыл  и  предшественник  А.А.Макарова
генерал-прокурор Александр Алексеевич Хвостов.  «Убежденный  законник»,  как
его называли современники, А.А.Хвостов, честный, правдивый  и  прямой,  умел
отстаивать свою точку зрения перед любым, в том числе и императором. Не  шел
он на  поводу  и  у  всесильных  фаворитов  и  временщиков,  не  исключая  и
Распутина.
  И сегодня, для того чтобы постичь психологию прокуроров, надо заглянуть в
историю: в прокуратуру всегда шли люди, не согласные жить рядом  со  злом  и
мириться с несправедливостью.
  Одни генерал-прокуроры удерживали свою должность  в  течение  длительного
времени: например, как уже было выше сказано А.А. Вяземский — около 30  лет,
В.Н. Панин — более 20 лет. Другие же, напротив,  непродолжительное  время  —
менее года: например, А.А. Хвостов,  А.Ф.  Керенский,  А.С.  Зарудный,  П.Н.
Малянтович   (особенно   это   относится   ко   времени,   предшествовавшему
Февральской революции, и к периоду Временного правительства).
  После  Октябрьской  революции  органы  прокуратуры,  как  известно,  были
ликвидированы. В Декрете о суде № 1  от  24  ноября  1917  года  отмечалось:
«Упразднить   доныне   существовавшие   институты   судебных   следователей,
прокурорского надзора, а равно институты присяжной и частной адвокатуры».  В
роли обвинителей теперь могли выступать все «неопороченные  граждане  обоего
пола,  пользующиеся  гражданскими  правами».  Надзор  же   и   контроль   за
законностью входил в функции многих органов и учреждений, начиная с ВЦИКа  и
его президиума и кончая губернскими и уездными отделами юстиции.
  Такое положение, вполне приемлемое в условиях  гражданской  войны,  стало
нетерпимым во время мирного строительства. В  1921  году  со  всей  остротой
встал вопрос о создании прокуратуры.
  Советская прокуратура была создана 28 мая 1922 года, когда  М.И.  Калинин
как  председатель  ВЦИКа  подписал  принятое  этим  органом   «Положение   о
прокурорском надзоре». В нем говорилось: «В целях осуществления  надзора  за
соблюдением  законов  и   в   интересах   правильной   политики   борьбы   с
преступностью ВЦИК постановляет:
  Учредить  в  составе  Народного  Комиссариата   Юстиции   Государственную
прокуратуру . Были определены и ее функции. Первым  прокурором  России  стал
Д.И. Курский, а после  образования  Союза  ССР  первую  должность  прокурора
Верховного  суда  СССР  занял  П.А.  Красиков.  В  разные  годы  прокурорами
(генеральными  прокурорами)  Союза  ССР  и  РСФСР  были  И.А.  Акулов,  Н.В.
Крыленко, В.А. Антонов-Овсеенко, М.И. Васильев-Южин,  А.Я.  Вышинский,  К.Н.
Сафонов, Р.А. Руденко, А.М. Рекунков, Б.В. Кравцов и др.
  Сменялись  эпохи,  менялись  и  продолжают   меняться   функции   органов
прокуратуры России, но каждый раз  во  все  времена  на  должности  генерал-
прокуроров, а затем и генеральных прокуроров России  призывались  Отечеством
государственные мужи, чья жизнь и служебная деятельность не  может  остаться
незамеченной. Ведь с  их  именами  связаны  многие  значимые  события  нашей
истории, которые непременно должны быть занесены в ее летопись.  И  Мы,  как
будущие  прокуроры  должны  крепко  знать  историю  Российской  прокуратуры,
потому что опираясь на неё мы сможем работать  в  прокуратуре  достойно  как
известные нам прокуроры.