Британская историография средневековой России пер. пол.
ХХ в. (Методологические подходы)
А.В.Рукавишников, Московский государственный
университет им. М.В.Ломоносова
В
начале ХХ века в связи с влиянием целого ряда факторов (экономических,
политических (геополитических), культурных и т.д.) британская университетская
наука обратила свое внимание на Россию. В 1907 г. было основано первое
Объединение по изучению России (School of Russian Studies), в которое входили
английские ученые, бизнесмены и политики, на базе Ливерпульского университета,
где в 1908 г. было открыто Отделение изучения России (Russian department).
Первым профессором Русской истории, литературы и языка в Британии стал Бернард
Пеарс. В годы I Мировой войны деятельность Объединения постепенно переместилась
в Королевский Колледж Лондонского университета, в 20е годы ставший самым
влиятельным центром по изучению России в Великобритании. Несмотря на взрыв
популярности России и всего русского в годы войны и особенно первых месяцев
после прихода к власти Временного правительства ("вместо одного руссофила
до войны у нас 1000 сейчас, и все эти быстрые изменения прошли в течение двух
лет",- писал директор Королевского Колледжа Рональд Барроус Пеарсу в
начале 1917 года . После прихода к власти большевиков и неудачной
интервенции Англии в Россию интерес к последней постепенно угас. В межвоенный
период он оставался на довоенном (достаточно низком по сравнению с 1917 г.)
уровне.
Однако
достижения начала века привели к главному для нас результату - стали появляться
труды британских ученых истории России. На ряду с трудами Пеарса и Невилла
Форбса (профессора Русского языка в Оксфорде, 1910-1929 гг.) - лидеров изучения
России - выходили работы таких ученых как Несбит Бейн и др., не связаных с
университетской средой. Однако, ни в том, ни в другом случае труды по истории
России не являлись оригинальными исследованиями, а скорее концептуальными
обобщениями (general history).
Общим
для всех этих трудов было то, что авторы владели (в той или иной степени)
русским языком и были знакомы (опять же с разным успехом) с российской
историографией и источниками. Впрочем, стоит признать, что в основном они
пользовались переводами (на английский, французский, немецкий языки) таких
трудов, как "Курс лекций по русской истории" В.О. Ключевского,
сочинения С.Ф. Платонова и П.Н. Милюкова, текстами "Повести временных
лет" (по Лаврентьевскому списку), Новгородской I летописи старшего извода,
в 1914 г. изданной на английском языке в переводе Н.Форбса и Р.Мишеля.
Во
второй половине XIX - первой половине ХХ в. одним из господстующих направлений
в английской науке и публицистике была так называемая "Виговская
интерпретация истории". По сути мы имеем здесь дело с особым англиийским
позитивизмом:
В
основании истории человечества лежал принцип прогресса, который понимался как
развитие демократии и парламентаризма (от низших ступеней в древности до
английской конституционной модели XIX века, как эталона) в ходе истории каждой
отдельной нации и государства (в понимании этих терминов учеными того времени).
По сути создавалась общечеловеческая модель истории "от Ромула до наших
дней", в которой цепь событий прошлого прямолинейно вела к сегодняшнему
моменту, события минувших веков рассматривались сквозь призму и описывались
терминами современности. Таким образом, мы имеем дело "с превращением всей
полноты связей прошлого в простую линейную прогрессию".[2, p.42] Вся
человеческая история подразделялась "вигами" при помощи великих
"водоразделов" - "революций": политических, культурных,
религиозных (Ренессанс, Реформация, Просвещение и т.д.). "Историк - виг
слишком легкомысленно соотносит изменения и достижения с такой-то партией или с
таким-то персонажем, любой результат считая целью, которая была ими
достигнута".[2, p.35] "Виговская интерпретация истории" была не
просто одним из методов изучения истории - это некая всеобщая
идеолого-философская модель, к которой прибегали политики, экономисты,
социологи и историки среди прочих. Она составляла часть "коллективного
мировоззрения" людей той эпохи.
Работа
пионера изучения истории нашей страны Виллиама Морфилла "Россия",
впервые вышедшая в 1891 году и выдержавшая множество переизданий,- один из
примеров "Виговской интерпретации истории". Ход русской истории
подчинен законам прогресса: выделяются сильные личности - "государи"
(Андрей Боголюбский, Иван III, Иван Грозный, Борис Годунов, Алексей
Михайлович). Их деятельность рассматривается с позиций укрепления страны,
законотворческой деятельности, распространения просвещения, налаживания связей
с Западом. Перед нами отличные образцы описательной истории (Морфилл не
отрицает, что следует в манере Карамзину): для английского автора кон. XIX -
нач. ХХ в. важнее не то, почему Россия достигла своего тогдашнего уровня
развития, а то, как это произошло, то есть простое описание событий в
определенной последовательности (отбор фактов) важнее их анализа. [3]
Более
сложную картину представляют собой труды Пеарса [4], Форбса и Р.Бизли. [5]
Бернард Пеарс, проведший 1898/99 учебный год вольным слушателем в Московском
университете, присутствовал на лекциях Ключевского, которые произвели на него
глубочайшее впечатление: "... мои упорные попытки изучения русской истории
заключались в следовании тем путем, по которому он шел с такой легкостью и
уверенностью"; "Ключевский установил для меня стандарт, которому я
всегда следовал в моем собственном изучении русской истории". [6]
Социологические модели Ключевского: примат деятельности общества в целом над
творениями отдельной личности, зависимость развития истории страны от
географического фактора (климат, рельеф), демографии и экономических связей с
соседями - были неким "преодолением" европейского позитивизма. Прежде
всего, это относится к первому положению - о примате общества над отдельной
личностью. В таком виде эти модели не могли быть восприняты Пеарсом и другими
английскими историками: "Я не могу следовать идее моего учителя и
наставника, профессора В.О. Ключевского о "вторичности... влияния
человеческого характера и человеческой мысли на историю страны". [4,p.VII]
Для историков - "вигов" идеи и действия отдельных исторических
личностей (будь то Лютер или Петр I) суть катализаторы прогресса. Пеарс и
другие искали и находили в русской истории корни идей "демократии и
свободы" - напрмер, огромное влияние уделяется описанию Новгородской
республики.
Общей
основой трудов Ключевского, Пеарса, Форбса, Бейна и других было убеждение, что
историк имеет право влиять на современное общество с помощью своих исследований
и, наоборот, настоящее может служить объяснению прошлого. Другими словами,
между прошлым и настоящим нет барьеров, это некая "прямая прогресса".
Описывая прошлое, историк в праве анализировать настоящее и давать прогнозы на
будущее. Классическим примером такого историка является Павел Милюков, не
только ученик Ключевского, основатель Конституционно-демократической партии,
либерал ("виг"), но и человек, близко знавший Пеарса и Форбса. Таким
же классическим примером может служить Пеарс, в течении 15 лет ежегодно посещавший
Россию и отлично знавший российский политический эстеблишмент (Милюков, Гучков,
Набоков и т.д.); организовываший визит Думы в Британию 1909 г. и ответный визит
англичан 1912 г. в Россию. Если в работах Морфилла и Бейна ставилась цель
рассказать историю России (глазами англичанина), то Форбс, Бизли и Пеарс,
опираясь на виговский идеал английского развития демократического государства,
писали "почему Россия не такая, какая Англия", но, как и Милюков, не
сомневались, что она таковою будет в будущем.
Списоклитературы [1] PAR/8/1/1 (Papers of Bernard
Pares, School of Slavonic and East European Studies (далее: SSEES), University of London),
also see: Roberts I.W. History of the SSEES. 1915-1990. London: SSEES, 1991.
[2] Butterfield, Herbert. The Whig
interpretation of history. Penguin books, 1973.
[3]
Morfill W.R. Russia. London, 1891; Bain, R. Nisbet. A political history of
Poland and Russia from 1447 to 1796. Cambridge, 1908.
[4]
Pares, Bernard. A history of Russia. London, 1927 (I ed.).
[5]
Beazley, Raymond, Forbes, Nevill and Birkett G.A. Russia from the Varangians to
the Bolsheviks. Oxford, 1918.
[6]
Pares, Bernard. My Russian memoirs. London,1931.p.45,46; Ibid. A wandering
student. The history of a purpose. N.Y., 1948.p.80.
Для
подготовки данной работы были использованы материалы с сайтаarchaeology.kiev.ua
