Наши проекты
Обсуждения
Емельян Пугачев
 После смутного времени казаки два раза поднимали мятеж против государства: в царствование Алексея Михайловича под предводительством Разина и при Петре Великом под предводительством Булавина. После Петра в первой половине XVIII века также появлялись самозванцы, но мятеж не разгорался. В царствование Екатерины II казачество собрало последние силы, и запылал страшный мятеж, во многом сходный с разинским.
В царствование Екатерины яицкие казаки несколько раз волновались, к чему давали повод несправедливые по отношению к ним поступки чиновников. Казаки отказывались идти в погоню за калмыками, покинувшими русские владения вследствие чиновнических притеснений. Строгие наказания за это ослушание еще больше ожесточили казаков: в январе 1771 года они взбунтовались, разбили и убили генерала Траубенберга, учредили у себя новое, собственное правительство. Генерал Фрейман, посланный из Москвы против казаков, разбил их, а прежнее казацкое правление было уничтожено. Зачинщики бунта биты кнутом, 140 человек сосланы в Сибирь, другие отданы в солдаты. Порядок был, по-видимому, восстановлен, но казаки намекали на какое-то важное предприятие против государства, которое по-прежнему слыло у них под именем Москвы. «То ли еще будет, - говорили они, - так ли еще мы тряхнем Москвою!» Тайные совещания происходили по степным уметам (постоялым дворам) и отдаленным хуторам. Казаки кого-то поджидали, а между тем в России и за границей шли слухи, что бывший император Петр III жив. Вскоре на Яике явился человек лет тридцати, среднего роста, крепкого сложения, с огненными и проницательными глазами. Это был донской казак Емельян Пугачев, побывавший на Ветке, в знаменитом раскольничьем притоне. Узнав о казацких волнениях на Яике, он отправился туда и стал подговаривать недовольных идти за Кубань и отдаться под покровительство султана. В то же время по совету двоих купцов-раскольников он объявил себя императором Петром III. Об этом было донесено, Пугачев схвачен, закован в кандалы и отправлен в Казань в январе 1773 года. Здесь у него нашлись друзья-ходатаи, тоже раскольники. С Пугачёвым обошлись легко, скрыли дело о самозванстве, позволили ходить к знакомым в сопровождении караульного, с которым он сумел договориться, после чего бежал. Все лето Пугачёв укрывался на отдаленных хуторах, а в сентябре опять объявил себя Петром III и сумел собрать отряд из 300 человек, с которыми он пришел под Яицкий городок. Стала повторяться история разинского восстания: казацкий отряд, высланный против самозванца, перешел на его сторону. Казаки, хотевшие остаться верными правительству, были повешены. Не решившись вступить в борьбу с яицким гарнизоном, Пугачев пошел к Илецкому городку, обещая пожаловать тамошних казаков крестом и бородой, реками и лугами, деньгами и запасами, свинцом и порохом и вечной волей. Казаки также присоединились к отряду Пугачёва. Средства самозванца быстро увеличивались: в начале октября с 3000 войска и несколькими орудиями Пугачев тронулся к Оренбургу. Башкирцы, калмыки, мордва, чуваши, черемиса, как в смутное и разинское время, перестали повиноваться русскому начальству; господские крестьяне явно показывали свою приверженность к самозванцу. Между тем государство находилось в затруднительном положении: войска были заняты в Турции и Польше, меры против чумы и рекрутские наборы волновали чернь. 5 октября Пугачев осадил Оренбург, желая выморить его голодом. Вскоре численность войска Пугачёва достигла 25 000 тысяч. Ядром его были яицкие казаки и солдаты, захваченные по крепостям, а оставшуюся часть составляли татары, башкирцы, калмыки, беглые крестьяне, каторжники и всякий сброд, как и во времена Болотникова и Разина.Пугачев почти ежедневно учил свое войско, ежедневно происходили казни, ежедневно совершалась церковная служба в стане. Шайки разбойников Пугачёва ходили во все стороны, пьянствуя по селениям, грабя казну и дворянское добро. Пугачев не был властен среди казаков: при других они оказывали ему наружное уважение, без посторонних обходились как с товарищем. Правительство выслало против мятежников войско под начальством генерала Кара, но, приблизившись к войскам Пугачева, Кар струсил, начал отступать, самовольно покинул войско и под предлогом болезни ускакал в Москву. Императрица писала: «Бог весть, чем это все кончится. Я зачинаю походить приключениями моего века на Петра Великого; но что Бог ни даст, а, по примеру дедушки, унывать не стану». Для поправления дела, испорченного Каром, государыня назначила Александра Ильича Бибикова. Приехав в Москву, Бибиков нашел дела в дурном положении: жители были в страхе; множество дворян съехалось в Москву из губерний, уже разоряемых Пугачевым или находящихся под угрозой. Крестьяне распускали по площадям вести о вольности, об истреблении господ. Чернь, пьянствуя и шатаясь по улицам, с явным нетерпением ждала Пугачева, как во времена Шуйского ждала тушинского вора. 25 декабря Бибиков приехал в Казань; он не нашел здесь ни губернатора, ни главных чинов; большая часть дворян и купцов также бежали в безопасные губернии. Приезд Бибикова оживил город; выехавшие жители стали возвращаться. Бибиков собрал дворянство, представил ему, как выгоды сословия требуют мер решительных, пожертвований. Дворянство положило вооружить на свой счет войско. Бибиков для ободрения других казался веселым, довольным, а между тем писал к жене: «Зло велико, преужасно! Ух, дурно!» Войско было малочисленно и ненадежно, начальники покидали место и бежали, завидев башкирца или заводского мужика с дубиной. Зима умножила затруднения; селения были пусты, города в осаде, другие заняты пугачевскими войсками, заводы выжжены, чернь везде волновалась и злодействовала. Войска правительства двигались медленно, и тем быстрее распространялся бунт, охвативший Казанскую, Астраханскую, Нижегородскую губернии, проникнувший в Пермскую. Но с февраля 1774 года дела стали принимать благоприятный оборот: войска правительства взяли Самару и двигались к Оренбургу на выручку, Пугачев готовился уже к побегу, а казаки думали предать его в руки правительства и тем заслужить прощение. Бибиков писал: „Пугачев не иное что, как чучело, которым играют воры казаки: не Пугачев важен, важно общее негодование“. Князь Голицын нанес сильное поражение Пугачеву, который стал уже выбираться из-под Оренбурга. Пораженный второй раз Голицыным, потеряв все пушки и множество людей, Пугачев только с четырьмя заводскими мужиками успел убежать в Уральские заводы. Михельсон взял Уфу и восстановил спокойствие в большой части бунтовавших деревень. Приближение Мансурова спасло Илецкий городок, геройски выдержавший страшную осаду. Но когда дело, казалось, подходило к концу, Бибиков умер от страшного напряжения сил.  Пугачев опять появился на сцене, окруженный яицкими казаками, башкирцы опять взбунтовались. Преследовать самозванца стало невозможно вследствие распутицы. Пугачев успел перейти Уральские горы, взял несколько крепостей. Он переправился через Каму и пошел прямо на Казань, перед которою появился 11 июля. На следующий день город был взят и сожжен, но крепость была спасена прибытием Михельсона, который поразил самозванца в семи верстах от Казани. Пугачев отступил, но 18 июля вдруг переправился за Волгу с 500 человек войска: вся западная сторона Волги возмутилась и перешла к самозванцу, воеводы бежали из городов, дворяне - из поместий; чернь ловила тех и других и приводила к Пугачеву, который взял Цивильск и пресек сообщение между Нижним Новгородом и Казанью.
|
