. Но чувствуя, что они слишком ослаблены, чтобы броситься в эту брешь, за которой стояли еще большие силы, они призывали Гвардию: "Дайте Молодую Гвардию! Пусть она хотя бы следует за нами, пусть она появится на высотах и сменит нас! Тогда у нас будет достаточно сил, чтобы довершить победу!"»
    В этом описании Сегюра немало преувеличения и бахвальства. Русская армия не отступала - она погибала, не сходя с места. Но есть и абсолютная истина: русские войска были совершенно истощены, также как и... французские. С обеих сторон полки отныне представляли собой лишь группы по несколько сот человек, стоящих вокруг знамен; остальные либо рассыпались в длинные густые цепи стрелков, либо были убиты, либо отводили назад раненых товарищей. И русские, и французские солдаты не хотели отступать, — они вели ожесточенный огневой бой - но равным образом не могли и двинуться в атаку: их моральные и физические силы были на пределе. Наступил тот великий миг, для которого, собственно, и была создана Гвардия, ради чего затрачивались огромные материальные и моральные ресурсы, то мгновение, когда она могла сыграть роль, которую отводил ей в своих мыслях Император, - быть последней непобедимой фалангой, которая, вступив в дело в момент наивысшего напряжения сил в генеральном сражении, должна была порвать натянутую до предела струну равновесия. Это понимала, чувствовала всеми порами чуть ли не вся армия. Начальник штаба Мюрата Бельяр прискакал на взмыленном коне на командный пункт Императора и доложил, что «со своих позиций французы уже видят Можайскую дорогу, что позади русской армии видны толпы беглецов вперемешку с ранеными и укатывающимися пушками... что нужен только один удар, чтобы прорваться до этого беспорядка и решить судьбу войны!..» Тотчас после Бельяра Дарю, которого подталкивали Дюма и Бертье, доложил Императору, что со всех сторон раздаются крики: «Час бросить Гвардию в бой наступил!»
    Все эти люди, конечно же, понимали, что победа будет достигнута в яростной борьбе, все они видели, как героически дрались и умирали русские солдаты, и, вероятно, догадывались, что Гвардии придется положить в ожесточенной схватке несколько тысяч лучших солдат... Но, ведь, если беречь солдат Гвардии, то за них все равно придется погибать другим, с той только разницей, что они умрут напрасно, так как у них нет больше сил для последнего рывка. Эти силы могло дать только появление на поле боя гвардейских дивизий. Зная дух армии Наполеона, можно не сомневаться в том, что, если бы в этот час под звуки победных маршей в прорыв двинулись бы легендарные гвардейские части, у всей армии, пусть усталой и истекающей кровью, открылось бы второе дыхание, что те солдаты, которые уже бессильно опускали руки, снова с остервенением ринулись бы вперед. Ведь с точки зрения чисто численной, у французов оставалось еще более чем достаточно линейных войск, но эти войска считали, что они уже выполнили свой долг, и не видели возможности, не хотели одними своими силами продолжать попытки сломить сопротивление русской армии. Маршал Сен-Сир, который, как мы уже упоминали, хотя и не обладал даром харизматического лидера, но был прекрасным специалистом в деле тактики и оперативного искусства, анализируя Бородинское сражение, абсолютно категорично утверждал: «Зачем тратить огромные средства на элитный корпус, зачем его холить и беречь, если не для того, чтобы в подобных обстоятельствах добиться великого результата, с лихвой возместившего все те неудобства, которые создавало для остальной части армии его формирование. Если бы Гвардия была вся брошена в бой, - добавляет он, - то нет сомнения в том, что ведомая с твердостью и умом, которые отличали ее командиров, под взглядом своего Императора, она совершила бы чудеса, и русская армия была бы не просто побеждена, а разбита, опрокинута, обращена в бег­ство и частично уничтожена, а ее остатки отброшены вглубь Империи... В такой ситуации Наполеон мог бы делать далее все, что пожелает - либо расположиться на зимних квартирах в Москве и весной развивать свой успех, либо предложить Императору Александру приемлемые условия мира...»
    «Сир, мне кажется, Вы должны будете бросить в бой Гвардию», - обратился к Императору его верный генерал-адъютант Рапп, когда его, раненного в двадцать второй раз (!), проносили мимо ставки. - «Нет, я этого не сделаю, - произнес в ответ Наполеон. - Я не хочу, чтобы она понесла тяжелые потери. Я уверен, что выиграю битву и без нее».
    Эта фраза, пожалуй, лучше всего раскрывает суть произошедшего на Бородинском поле. Император ос терегался не за резерв вообще - двинул же он в бой дивизию Фриана и всю резервную кавалерию, хотя ре льеф местами совершенно не благоприятствовал применению последней. Наполеону не хотелось, чтобы его отборная, прекрасная, блистательная Гвардия... «понесла тяжелые потери»! В результате кровью истекали другие. Но самое главное даже не это. Главное, что около трех часов пополудни 7 сен тября 1812 г. на поле боя при Бородине Наполеон по терял свою корону и Европейскую Империю... Конеч но, он этого не знал, об этом не мог догадываться ни кто ни в русском, ни во французском лагерях в те минуты... но зато об этом можно с уверенностью ска зать сейчас, когда прошло около двух сотен лет после этих событий.
    Мы полностью разделяем мнение Сен-Сира, да и девяноста процентов солдат и офицеров Великой Армии - тех, кто бился тогда на флешах и с батареей Раевского - введение Гвардии в бой дало бы Наполеону новый Аустерлиц, после которого сложно себе представить дальнейшее сопротивление Императора Алек­сандра. Напротив, получив малоубедительную, пиррову победу, Наполеон упустил последний шанс, который давала ему судьба в этой войне. Таким образом, желание сохранить, во что бы то ни стало Гвардию стало для Императора роковым.
    
[<<--Пред.] [1] [2] [3] [4] [5] [6] [7] [8] [9] [10] [11] [12] [13] [14] [15] [16] [17] [18] [19] [20] [21] [22] [23] [24]
[25] [26] [27] [28] [29] [30] [31] [След.-->>]
Другие статьи на эту тему:
Тактика артиллерии
Подобно пехоте и кавалерии, артиллерия не получила каких-либо принципиально новых уставов в эпоху Революции и Империи. Более того, этот род войск вообще не имел никакого тактического устава в современном...
читать главу

Артиллерия
Наполеон Бонапарт, артиллерист по образованию, получил в наследство от армии Старого Порядка и Республики великолепную артиллерию. Еще до Революции она считалась лучшей в Европе, как в отношении материальной части, блистательно организованной знаменитым Грибовалем...
читать главу
Битва при Каннах: позор римлян
Ганнибал с его непримиримой ненавистью к римлянам был постоянным раздражителем и угрозой для Римской Республики. Именно поэтому в 216 г. до н. э. на битву с ним отправились оба новых консула (Теренций Варрон и Эмилий Павел). Силы римлян превосходили Карфаген: по сведениям историков, в римской армии было около 80000 пехотинцев и 7000 конников, в то время как у Ганнибала – 40000 пехоты и 10000 кавалерии.
Сражение должно было состояться вблизи городка Канны, где римляне оборудовали большое хранилище провианта. Предусмотрительный Ганнибал, умело используя данные разведчиков, сумел захватить всю провизию, оставив римлян на голодном пайке.
читать статью