С одним из персонажей моих дневниковых записей я не встречался никогда. Хотя, если бы приехал в Степанакерт до карабахских событий, обязательно знал бы ее в лицо. Дело в том, что Жанна Галстян была примой Степанакертского драматического театра. Ее нельзя было не знать уже потому, что имя этой красивой молодой женщины было крупно напечатано на всех театральных афишах города, а ее низкий, грудной голос можно было часто слышать по местному радио. Однако в Степанакерте во время чрезвычайного положения театр не работал, афиши были давно сорваны, а местное радио передавало только строго официальные сообщения. Увидеть фотографии Жанны Галстян мне не пришлось. Зато ее имя попало в мой дневник буквально впервые же дни пребывания в Карабахе. И упоминалась она в числе самых ярых армянских национал экстремистов, о которых с негодованием в то время говорили и Горбачев, и руководители Азербайджана. Эта карабахская женщина ничуть не скрывала своего отношения к происходящему и всегда оказывалась в самых горячих точках, открыто отстаивая гражданские права армянского населения НКАО.

В начале нашей командировки на одном из совещаний офицерского корпуса Района чрезвычайного положения, где собралось около 200 человек, председатель Оргкомитета по НКАО Поляничко зачитал перехваченное азербайджанскими спецслужбами письмо, направленное какой то женщиной из села Киров Шушинского района исполняющему обязанности председателя Облисполкома НКАО Семену Амаяковичу Бабаяну. Письмо это содержало (как отмечено у меня в дневнике) просьбу о срочной поддержке продовольствием и медикаментами населения сел, расположенных в армянском подрайоне. Эти населенные пункты – между Шушой и Лачином – по вполне понятным обстоятельствам оказались отрезанными от внешнего мира, ибо были полностью окружены азербайджанскими селами. А еще она просила прислать хотя бы три телевизора, так как после очередной проверки паспортного режима в трех селах таковые были конфискованы, и жители оказались в полной информационной блокаде. А еще автор письма утверждала, что, несмотря на постоянные обстрелы этих сел, убийства людей, кражу скота, попытки азербайджанских властей создать совершенно нестерпимые условия жизни, люди противостоят беспределу и ни за что не покинут свою родину, не отдадут на поругание могилы предков. Женщина просила еще об одном: не допустить вывод из этих сел блок постов внутренних войск, которые были хотя и малочисленны, но худо бедно обеспечивали защиту населения от прямой азербайджанской агрессии.

Чтение письма Виктор Петрович Поляничко сопровождал на редкость откровенными издевательскими комментариями. Мол, раз пошли такие письма, тем более – от известной артисточки – провокаторши Жанны Галстян, значит, делишки у армян действительно плохи. И если они не прекратят свои бессмысленные националистические провокации, им будет еще хуже. А Жанне, коли она добровольно не прекратит провокационную деятельность в этих селах и не вернется домой, они помогут это сделать. Тем более что по ней давно уже скучает тюремная камера. Так я узнал о Жанне Галстян.

Конечно же, армянские села: Енгибар, Таседерст, Бердадзор, Мецшен и Киров в Шушинском районе – для Баку были словно кость в горле. На небольшом пятидесятикилометровом отрезке между Шушой и Лачином они расположились на редкость неудобно для Азербайджана – как раз в самом центре. Горная дорога пролегает здесь по узкому ущелью. И объехать эти села просто невозможно. И хотя армян тут живет немногим более пятисот человек, хлопоты официальным властям этот малочисленный анклав доставлял немалые. Можно не сомневаться, что каждый из этих армян практически является скрытым сопротивленцем. Не без оснований вызывало беспокойство присутствие в этих селах вахтовых армянских групп охраны, которые мешали ночным нападениям азербайджанских омоновцев развернуться на полную мощь. Тем не менее, силы, конечно, были слишком не равными. От обстрелов азербайджанцев в армянских селах гибли люди, угонялся скот, от поджогов горели дома, посевы, стога.

Внутренним войскам под постоянным нажимом Баку тоже приходилось проявлять активность. Практически каждую неделю население армянских сел допекали назойливыми проверками паспортного режима. Хотя результаты оперативно войсковых операций практически всегда оказывались нулевыми. И не мудрено. В какое бы время суток ни выдвигалась военная колонна на операцию, гул в горах от двигающейся техники разносится слишком быстро и далеко. К тому же села здесь находятся, как правило, выше дороги. Люди задолго до того, как колонна техники приблизится к селу, узнают о надвигающейся опасности. Да и связь между селами явно была отработана четко. Так что ни армянских боевиков, ни оружия оттуда к нам на фильтропункт привозить не удавалось. Это откровенно злило азербайджанское руководство. Оно обвиняло внутренние войска в бездействии. И войсковиков, надо признать, ситуация тоже раздражала. Им надоели ночные прогулки по крутой извилистой горной дороге, к тому же не безопасной. Но зато в армянских селах российские солдаты стали практически своими, каждая старушка была знакома и норовила чаем угостить, хотя самим еды не всегда хватало.

Вторая запись о Жанне Галстян была сделана в моем блокноте после обсуждения с начальником штаба Комендатуры района ЧП полковником Овчинниковым итогов проведения очередной проверки паспортного режима в этих селах. Он лично ее возглавил, но она вновь оказалась безрезультатной. Я всегда охотно встречался с этим заместителем генерала Сафонова, умеющим невзирая на звания и чины откровенно сказать правду в глаза, отстоять свое обоснованное мнение. По тону разговора с Вячеславом Викторовичем невооруженным глазом видно было, что храброму, грамотному и порядочному офицеру не по душе пришлись постоянные и бессмысленные призывы Баку изловить именно там армянских боевиков.

– Какие боевики, какое оружие? Да только мы из Степанакерта выдвигаемся, как половина Карабаха уже знает, что мы идем паспорта проверять. А пока доедем, боевики вместе с оружием, если они там были, горными тропами куда угодно уйти успеют. Да и, честно говоря, жаль жителей, чем они только там живут, на что надеются? Окружены наглухо. Азербайджанцы ни днем, ни ночью покоя не дают. Наши блок посты и патрульные группы малочисленны, размещены практически лишь для отвода глаз. Прямо над этими селами нависают азербайджанские селения. Бьют сверху или просто проказничают – никто не накажет. Даже по отношению к нашим постам провокации не боятся устраивать. А предъявляем претензии – жалуются, что это армяне по ним стреляют.

А дальше полковник Овчинников с неподдельным восхищением продолжал:
– Может, и сдались бы армяне, но уж очень здорово поддерживает их дух один человек. Артистка из Степанакерта. Жанна Галстян. Да, да, та самая, о которой Поляничко на совещании говорил. Смелая, умная и на язык остра. Авторитет у населения непререкаемый. Говорит, приехала в эти места ухаживать за своей родственницей – девяностодвухлетней старушкой, живущей в селе Киров. Но, похоже, туда ее специально карабахский комитет послал. Очень толково показала мне позиции, с которых азербайджанцы накануне обстреляли наш патруль. Она перед нашими бойцами постоянно выступает. Стихи, рассказы им разные читает. О долге и чести любит поговорить, а также про историю, патриотизм и на лирические темы разные. Азербайджанцы считают, что она своими разговорами разлагает солдат и требуют убрать ее оттуда. Командир полка признался, что солдаты теперь в наряд сами напрашиваются. График особый составили, чтобы больше трех дней никто в наряде в этом селе не оказывался.

Очередная проверка паспортного режима в армянском подрайоне началась в ночь на 16 декабря 1990 года. Ничего особенного она не предвещала. Войсковая группа дивизии «Дон» внутренних войск ушла в штатном порядке. В этот раз даже офицеров нашей группы не стали брать, мол, если понадобятся, то по рации сообщим – подошлете. Однако часов около трех дня по аппарату «ВЧ» из Москвы мне позвонил Зорий Балаян и без обычных предисловий спросил с тревогой:
– Где Жанна?
– Какая Жанна? – не понял я.
– Наша Жанна. Жанна Галстян. Ты что, не в курсе? Ее еще утром взяли внутренние войска при проверке паспортов в селе Киров.
– Проверка сегодня проводилась во всех армянских селах, это я знаю. Но оттуда никого на фильтропункт не доставляли. Может, это ошибка? Миновать фильтропункт, не оформив задержанных, никто из войсковиков не посмеет. Скорее всего, у вас неправильная информация. Откуда она у вас?
– Бывает, но ты все таки проверь по своим каналам: не забрал ли кто нибудь во время проверки паспортов из села Жанну? Тебе сейчас позвонят, сообщат детали происшедшего. Тут что главное? Жанна не могла дать повода для ареста и ни в коем случае не должна попасть в руки азербайджанцев. Они за ней давно охотятся. Может, кто то из военных помог им. Пойми, большая беда случиться может. Ее арест слишком уж на руку азербайджанскому руководству. Обстановка сразу дестабилизируется, а карабахцы не простят никому, если с Жанной что случится.

Я пообещал Балаяну выяснить, что к чему, в случае необходимости принять соответствующие меры. О звонке я сразу доложил полковнику Гудкову. Тот тоже ничего не знал и был удивлен этим сообщением. Он согласился со мной, видимо, произошло что то неожиданное, и мне стоит немедленно выяснить ситуацию. Если Балаян развернет обычную бурную деятельность, то очень скоро к нам из Москвы придет срочное поручение разобраться в случившемся. А так как в этой проверке паспортного режима наши сотрудники не участвовали, то разобраться будет не очень то просто. Пришлось тут же позвонить в штаб Комендатуры. Коменданта – полковника Шевелева – на месте не оказалось, его заместитель по политчасти ничего внятного сказать не мог. Группировка еще в пути, никаких данных о задержанных не поступало. Я попросил связаться с руководителем оперативно войсковой операции и уточнить, привезут ли людей для оформления на фильтропункт. Но пока я ждал сведений из Комендатуры, позвонил Роберт Кочарян из здания Облисполкома. Он утверждал, что Жанну Галстян и еще одну девушку после обеда забрали в селе Киров Шушинского района, посадили в БТР и повезли в сторону Шуши или Степанакерта. Куда конкретно – никто не знает. Теперь надо было искать не только Жанну, но и еще какую то девушку. Задача усложнялась.

Дежурный офицер нашей группы лейтенант внутренней службы Сергей Молчанов принялся наводить справки о том, кто участвовал в проверке паспортного режима в селе Киров. Я же стал звонить командиру дивизии «Дон» полковнику Лабунцу Михаилу Ивановичу, чтобы тоже уточнить: какие именно подразделения дивизии находятся на операции и какие от них получены сообщения? Каково же было мое удивление, когда я узнал, что комдив сам участвует в этой проверке. Дело действительно принимало серьезный оборот. Боевой комдив, прошедший Афганистан, как мне рассказывали, не только храбр, но и осторожен. Выходит, в сегодняшней операции есть что то особенное, из за чего он решил участвовать в ней сам. Страхует подчиненных? Почему? Неужели провокация из за женщин? Надо быть готовым ко всему. Жаль, нет на месте коменданта Шевелева. Он бы обязательно был в курсе. Может, кто то как раз и пользуется его отсутствием? Теперь надо ждать возвращения войсковой колонны, которая, по прикидкам, должна вернуться в Степанакерт к вечеру.

Звонки от Зория Балаяна раздавались каждые 15–20 минут. Звонили Роберт Кочарян и Серж Саркисян. Они уточняли детали ареста Жанны и девушки, которую, как, оказалось, звали Гаянэ. Она – работник почтового отделения села Киров. Серж и Роберт по очереди добавляли новые данные, полученные явно по «цыганской почте». Жанну задержал сразу командир полка дивизии «Дон», расквартированного в Степанакерте в районе завода «Сельмаш», подполковник Калиберденко со своими подчиненными. Он приказал ей собираться, так как они должны доставить ее в Степанакерт. На вопрос: «На каком основании?» – подполковник ответил, что это – приказ и они обязаны его выполнить. Не советовал пытаться бежать. Село окружено войсками. К лицам, нарушающим порядок проверки паспортов, будет применяться оружие.

Жанну увозили с единственной в селе Киров небольшой площади, где собрались все его жители. Старушки вставали на колени, умоляя отпустить Жанну. Тут же были старшие нарядов блок постов и патрульных групп. Они тоже переживали за Жанну и даже делали попытки переговорить с подполковником. Но подполковник был неумолим. Неподалеку за тем, как Жанну сажали в БТР, наблюдал комдив Лабунец, на голове которого почему то красовался танкистский шлем. Один из офицеров, из тех, кто ранее часто бывал в селе, подошел к Жанне и передал ей кусок вареной курицы с хлебом. Когда Жанна уже сидела в БТРе, к ней подсадили Гаянэ.

Время тянулось бесконечно медленно. Было не понятно, почему Жанну арестовали. Где она? Вместе с Гудковым мы побывали у начальника УВД НКАО генерала Ковалева. Мнение сложилось единое. Затевается провокация, в которую втянули военных. При этом Ковалев был уверен, что Михаил Иванович Лабунец не способен на подлость.

Около шести вечера позвонил Роберт Кочарян. Оказалось, Жанна доставлена в штаб полка внутренних войск на «Сельмаш». Командир полка там подполковник Калиберденко.

Я спросил:
– Там только лишь Жанна? А где Гаянэ?
– Гаянэ свободна. Это она сообщила нам, где сейчас находится Жанна.
– Как же ее отпустили?
– Да очень просто. Она ведь сама напросилась быть задержанной. Ее забрали и посадили в БТР вместе с Жанной. По дороге, видимо, в целях конспирации, их пересадили в другой БТР, который оторвался от колонны и на скорости нижней дорогой прошел мимо Шуши прямо в Степанакерт. На этом БТРе были другие офицеры. Когда подъехали к КПП полка, Гаянэ обратилась к старшему из них, попросив отпустить ее. Сослалась на то, что подполковник Калиберденко пообещал «подбросить ее в Степанакерт». Поскольку офицеры имели команду доставить в штаб лишь Жанну Галстян, то они не видели причин не отпускать Гаянэ. Потом мне стало ясно: Гаянэ совсем не просто работница сельской почты. Как и Жанна, она была подпольщицей. Решив, что в этой ситуации требуется попробовать спасти Жанну, Гаянэ, сильно рискуя, напросилась в БТР. Удача оказалась на ее стороне. Так мы узнали, где находится Жанна.

Однако с этого момента ситуация ничуть не упростилась. Мы понимали, что Жанну Галстян военные не зря привезли в Степанакерт, минуя фильтропункт. Более того, совсем не понятно, почему именно на «Сельмаш»? Несуразица какая то. Зачем было устроено пересаживание из одного БТРа в другой? И почему во втором БТРе Жанну не сопровождал сам подполковник Калиберденко?

Первый звонок в штаб Комендатуры, а затем в полк не дал результата. Там и там ответили, что колонна еще не вернулась, дополнительных данных – не поступало. Мы поняли, что торопиться надо, но не спеша. Несомненно, за территорией полка установлено неусыпное наблюдение. И если для Жанны возникнет опасность, то Роберт или Серж тут же нам сообщат. В полку, конечно же, не могут не предвидеть этого. И будут действовать осторожно. Надо ждать. Но почему задерживается с возвращением основная часть колонны? Что, опять осложнение в Шуши? Такое бывало. Оказывалось, что по чьей то «случайной» утечке информации на узких улицах Шуши войсковая колонна, возвращавшаяся с оперативно войсковой операции, была блокирована разъяренной толпой азербайджанских горожан, особенно из числа членов Народного фронта, желавших заполучить задержанных армянских боевиков для самосуда.

И в этот раз толпа встречала колонну. В Шуши уже знали, что задержана известная армянская боевичка Жанна Галстян, и потребовали, чтобы военные тут же выдали ее. К этому времени по бакинскому телевидению генеральный прокурор республики Гаибов уже объявил о задержании Жанны Галстян. Однако националистически разогретая толпа была разочарована, в составе колонны Жанны не оказалось.

Тут то нам и стало ясно, как мудро поступили военные, предусмотрительно пересадив Жанну и Гаянэ в другой БТР.

Мы поняли, что затея с задержанием Жанны им тоже не по душе. Но почему они никуда не докладывают о задержанной? Почему не доставляют ее на фильтропункт?

Звонки, звонки, телефонные звонки. Как к нам, так и наши – в комендатуру и на «Сельмаш» в полк. Москва, на основании настойчивых запросов Зория Балаяна, поручила нам разобраться с незаконным задержанием гражданки Галстян. Что было делать? Колонна уже вернулась в Степанакерт, но Комендатура не подтверждала задержание Жанны. Штаб полка, в свою очередь, докладывал об отсутствии в полку его командира подполковника Калиберденко, который как сквозь землю провалился. И только приблизительно в полночь уже из номера гостиницы мне удалось с ним переговорить по телефону. Разговор был похож на игру в кошки мышки. Любой мой вопрос натыкался на встречный вопрос или на недостаточно внятный ответ.

– Откуда вам известно, что Жанна Галстян задержана? А почему она должна быть у нас? Итоги проведения проверки паспортов мне неизвестны. Обратитесь в Комендатуру по этому поводу. Я только что прибыл в полк. В полку, как доложил дежурный, посторонних нет. Нам некого доставлять на фильтропункт. Вы на меня не давите. Я вам не подотчетен. У меня есть комдив, к нему и обращайтесь. Характер и тон разговора были необычны. Войсковые командиры всегда с нами разговаривали, по крайней мере, вежливо. В ответ я предупредил подполковника, что в случае нарушения им или его подчиненными Закона о Чрезвычайном положении в отношении задержанных лиц он будет нести за это персональную ответственность.

Разговор с подполковником Калиберденко фактически подтвердил нам, что Жанна Галстян в Степанакерте и что она – в расположении полка дивизии «Дон». Зато подполковнику Калиберденко и тем, кто над ним, теперь известно, что о задержании и нахождении Жанны Галстян знает Следственно оперативная группа МВД СССР.

Говорят, утро мудрее вечера. Не всегда, увы! Утро 17 декабря началось с того же, чем закончился вчерашний вечер. В сводках оперативной обстановки за прошедшие сутки по НКАО не зафиксировано правонарушений ни в одном из сел армянского подрайона Шушинского района. И сведений о задержании лиц, нарушивших Закон о чрезвычайном положении, тоже не отмечено.

Но тогда где же Жанна Галстян? Что с ней? Зорий Балаян, похоже, не выпускал из рук телефонной трубки. Его требования о немедленном расследовании незаконного задержания Жанны звучали все настойчивее. Первый утренний разговор с Робертом Кочаряном и Сержем Саркисяном свидетельствовал о том, что Жанна полк не покинула! А вот звонок в полк нас весьма озадачил. Командир полка подполковник Калиберденко заболел, его обязанности исполняет начальник штаба полка, который тут же признал, что гражданка Галстян при проверке паспортного режима в селе Киров Шушинского района была задержана и доставлена в штаб полка до выяснения необходимых обстоятельств. Обстоятельства эти уточняются. В полку будет находиться до особого указания. На вопрос о том, почему задержанная сразу не была доставлена на фильтропункт, начштаба полка не смог ответить ничего определенного. Он сослался на jo, что в проверке не участвовал. В настоящее время он выполняет приказ командира. Гражданка Галстян чувствует себя нормально, они вместе только что позавтракали. Беспокоиться за ее безопасность не стоит. Как только прояснятся некоторые детали, она, вероятнее всего, будет отпущена. На наше требование немедленно доставить задержанную на фильтропункт начальник штаба ответил отказом, на том основании, что он подчиняется только прямому начальству.

Конечно, мы могли принять экстренные меры. Например, через Коменданта РЧП забрать Жанну из полка, минуя фильтропункт, под свою ответственность. Но мы чувствовали, что в действиях военных был свой смысл. Они увезли Жанну из армянского села и тем как бы выполнили задание Баку. Но ни совесть, ни честь не позволили им пойти на поводу у заказчиков.

Вот и разыграло командование дивизии «Дон» задержание Жанны по своему сценарию. Кто то из офицеров как бы перепутал маршрут и пункт назначения. Вместо шушинской тюрьмы Жанну Галстян привезли в штаб полка на «Сельмаш». Время передачи ее азербайджанцам было потеряно. О задержании узнали законники из Следственно оперативной группы МВД СССР, а значит, и Москва. В этой ситуации передать Жанну Баку было просто невозможно.

Во второй половине дня 17 декабря Жанну по нашему настоянию привезли на фильтропункт. Там ее со вчерашнего вечера ждал начальник фильтропункта капитан Григорян. Привез Жанну сам начальник штаба полка. Документов, сопровождающих задержание гражданки Галстян, у него не было. Составлять их на фильтропункте он отказался, так как не был свидетелем задержания. После препирательств между начштаба полка и начальником фильтропункта, официально зафиксированных в протоколе, а также после длительных телефонных переговоров обоих офицеров со мной, было признано необоснованным административное задержание Жанны Георгиевны Галстян. Нет рапортов на задержанную – значит, никого и не задерживали.

Поскольку вновь наступил вечер, а за ним и комендантский час, то по нашей просьбе начальник УВД НКАО генерал Ковалев поручил одному из поклонников таланта артистки – своему заместителю подполковнику милиции Анатолию Петровичу Голеву забрать Жанну с фильтропункта и доставить в город, домой. Мы, правда, опасались: как бы по дороге с фильтропункта, за которой, не сомневались, осуществлялось неусыпное наблюдение степанакертских подпольщиков, не произошло досрочное освобождение Жанны. Заодно могли разобраться и с подполковником Толевым. Но Роберт Кочарян твердо заверил, что провокаций не будет, он проследит за маршрутом сам. Так оно и случилось. Как потом нам с гордостью доложил подполковник Голев, Жанна Галстян, не доехав до своего дома, попросила остановить машину на известном всему городу нижнем кругу, сердечно поблагодарила его за свое освобождение и ушла в ночь.

…Прошло 12 лет, прежде чем автор этих строк впервые встретился лицом к лицу с персонажем своих дневниковых записей. Мы сидим вдвоем в небольшом ресторанчике в гористой части района бывшего завода «Сельмаш» города Степанакерта. Жанна Георгиевна Галстян подтвердила точность моих дневниковых воспоминаний. Узнав, что именно этот эпизод из ее длительного подпольного лихолетья будет отражен в моей книге, обеспокоенно спросила:
– Не рано ли рассказывать о совсем недавнем и роковом периоде нашей жизни? Когда еще свежи раны, и боль утрат, живы не только участники и свидетели, но виновники трагических событий. Когда все узнаваемо и не забыто.

Но потом быстро и уверено добавила:
– Нет, вы правильно сделали, что написали эту книгу именно сейчас. Она, по моему мнению, одним поможет глубже понять правильность или ошибочность своих поступков, а другим – разумно выбирать жизненный ориентир.

Я счастлива, что вижу вас и теперь знаю о тех смелых и благородных людях – российских офицерах внутренних войск и милиции, которые спасли меня от азербайджанских застенков. Большое спасибо им. Об этом будут помнить мои дети и внуки. А вам сейчас первому признаюсь, что тогда, при задержании, я была готова и к такому варианту. На груди у меня была спрятана граната. Я взорвала бы себя, если бы меня привезли в шушинскую тюрьму или в Агдам.

Назад| Оглавление| Вперёд