О некоем селянине, иже сына своего в научение предаде

      Селянин некий со множеством имения предаде сына во учение словесного наказания во едину от краковских школ, но сын в праздности пребывая, не латински глаголати желах, но иде же рюмки гремят, тамо пребывал и изнури все, еже ему отец даде, возвратися ко отцу, еже хотя еще взяти от отца. Отец же, аще и простяк, но помысли: "Вда много, а еще просит. В толикой тщете будет ли что лутчшее в сыне?" И хотя сына вопросити, како что по латыни, но не ведяше. Прилучися же ему во оно время навоз копати, сыну же стоящу на празе и дивящуся трудам его. Отец же вопроси: "Сыне, како по латине вилы, навоз, телега?" Сын отвеща: "Отче, вилы по латыни видлатус, гной - гнаатус, воз - возатус". Отец аще и неведок, обаче уразумел, яко сын за школою учился, а не в школе, удари его вилами в лоб и вда ему вилы в руки, глаголя: "Отселе учися вместо школы в хлеве: возьми видлатус в рукатус и клади гнаатус на возутус и будет ти видлатус ператус".

Не вскоре будет философ,
Кто сердцем привязан у сох.


О тате, иже приде красти пианицу

      Тать красти влезе в дом некоего пияницы, иже все еже име стяжание без остатку пропи, обаче пияный оный услыша татя в дому ходяща и ищуща, что взяти, ничесоже обретающа, взыде к нему и рече: "Брате, не вем чесого зде в нощи ищеши, аз уже и в день обрести ничего не могу".

Пусть весьма той дом бывает,
Кто все охотно в пьянстве пребывает.


О пекшем яйцо на свещи

      Некий старец имеяше у себе единого ученика. Во едино время по обычаю своему иде старец в церковь на молитву, единого ученика в келии оставив. Ученик же его, видев яйца лежащи много и чая, яко старец его не скоро из церкви приидет, и взяв едино яйцо, хотяи испещи на углех, но бояся, егда како старец скоро приидет в келию и услышит смрад и оскорбит его. И сице домыслися: взем ниту и яйце по концам увяза и возжег свещу, печаше яйцо на свещи, того ради, дабы смрада в келии не было. Внезапу толкнув в двери старец и в келию вниде, и видев его сице творяше, сварися на него вельми и удивляся новому и необыкновенному печению яйца и рече ему: "Бес ли тя научи тако творити?" Той же поклонився ему и убоявся старца отвеша ему и рече: "Воистину, отче, той мя научил и сотворил". Бес же невидимо в угле храмины начаша вопити: "Напрасно оклевтаеши мя. Аз убо аще и многолетен есмь и многокознен и много прелестен, но сицевые штуки не видев, ниже в уме моем когда помыслил у иного кого прежде сего видех. Сего ради и сам сему присматриваюся и великим удивлением удивляюся". Тогда ученик паде наногу старцу, прося прощения, глаголя: "Простя мя, отче, господа ради, яко ото своея мысли соблазнихся и сотворих сие".

Воистинну не всякому злу демон нас научает,
Егда кой человек сам в злых делех присно пребывает.


Жена грамоте научила медведя

      Некий благоплеменитый человек честный, имея в селе своем попа и по некоему оклеветанию разгневася на него и повеле взяти на нем великую пеню. Поп же милый прося да отпустить ему. Он же рече: "Аще не хощеши дати пени, то научи медведя грамоте". Пришед убо поп в дом свой зело печален, попадья же вопроси о прилучаи нашедшия печали. Он же извести ей, како господин пеню возложи и даде ми во двоем на волю - или пеню дати, или медведя грамоте научити, и како сие обое тяжко и неудобно, паче же грамоте зверя учити. Слыша сие попадья рече: "Господине мужу, паче удобнее грамоте научити медведя, неже толикую пеню платити. Аз ти сие сотворю и не во многое время медведя грамоте изучю". Поп сему обрадовася, взем господина медведя, приведе его в дом свой. Попадья же прикормила прежде медведя и приучила к себе, и прием книгу, прокладывала между листами блинами и учила медведя блинов искать, листы обращати и моркотати, и тако его за блинами выучила книгу держати и листы превращати. Поп, видя сие, хитрости жены удивися, приведе медведя к господину и, показуя учение, посади медведя, даде книгу. Медведь же яко обыче блинов искати, нача листы обращати и говорил по книге по своему языку: "Мру, мру, мру!" Господин же зело увеселися о сем и вину попу остави.

Того ради можеши молвить смеле,
Иже жена хитрое зелье.


Муж утопшую жену противу воды ищет

      У некоего мужа жена бе зело упорна, всегда противно ему глаголющи. И некогда случися им итти через реку, и жена утопе. Он же многих наят з бограми, повеле сию искати противу воды. Человецы же зрящи глаголют ему: "Что, - рече, - тако противу обычая творищи? Когда повелось кому мертвому противу воды плыти?" Он же рече: "Вем аз жены моей обычай, яко жива будучи не згодися со мною, и в пригоде сей тако о ней разумею, яко зело бе упряма, того ради противу воды плыти ей".

Верь ми, егда жену получиши упряму и сварливу,
Не даст ти поспати, яко кашель во всю нощную годину.


Как мужа жена поминала

      Веси единыя житель, умирая, завеща жене продати вола по смерти своей, иже за нь возьмет раздати неимущим по души его. Жена, видя кончину мужа своего, зело плакала и обещася сие сотворити, и не точию сие, рече, сотворю, но и от своих утворей продам и дам о души твоей. И егда умре муж, погребши его, приведе быка продавати во град, взя же с собою и кота домового продати. Прииде же резчик, сиречь мясник, нача вола торговати и вопроси, что дати. И отвеща жена: "Дай ми, господине, за нь точию един грош". И дивися сему резчик, прилежно зря на ню, и вопроси: "Продаеши ли, рече, или глумишися?" Она же паки рече: "Истинно отда за един грош, точию без кота не продам его, понеже положих слово купно сих обоих продать во едино время". И резчик вопроси: "Что же за кота дати?". Отвеща: "Четыре златых, меныпи отнюдь не возьму". Мясник же размышляя, аще кот и дорог, но ради вола купити, и тако даде за вола грош, а за кота четыре златых. Жена, прииши цену, прииде в весь, идеже живяше, и еже взя за кота, положи на иждивение, а грош, иже взя за вола, по завещанию мужа, отдаде за душу его.

Таковы жены по смерти мужей бывают,
Как лукаво души их поминают.



   назад       далее