В пречестную обитель пречистыя богородица честнаго и славнаго ея успения и преподобнаго и богоноснаго отца нашего Кирила чюдотворца иже о Христе божественаго полка наставнику и вожу и руководителю к пренебесному селению, преподобному игумену Косме яже о Христе с братиею царь и великий князь Иван Васильевичь всеа Русии челом бьет. Увы мне грешному! горе мне окаянному! ох мне скверному! Кто есмь аз на таковую высоту дерзати? Бога ради, господие и отцы, молю вас, престаните от таковаго начинания. Аз брат ваш недостоин есмь нарещися, но, по еуангельскому словеси, сотворите мя яко единаго от наемник своих; тем ся припадаю честных ног ваших и мил ся дею, бога ради, престаните от таковаго начинания. Писано бо есть: "свет иноком ангели, свет же миряном иноки". Ино подобает вам, нашим государем, и нас, заблуждьших во тме гордости и сени смертней прелести тщеславия, ласкосердьства и ласкосердия просвещати, а мне, псу смердящему, кому учити, и чему наказати, и чем просветити?.. И аще хощете, есть у вас, дома, учитель, среди вас великий светилник Кирил: и на его гроб повсегда зрите и от него всегда просвещайтеся; потом же великии подвижницы, ученици его, а ваши наставницы и отцы, по приятию рода духовнаго даже и до вас, и святый устав великого чюдотворца Кирила, яко ж у вас ведется. Се у вас учитель и наставник, от сего учитеся, от сего наставляйтеся, от сего просвещайтеся, о сем утверждайтеся, да и нас, убогих духом и нищих благодатию, просвещайте, а за дерзость, бога ради, простите. Понеже помните, отци святии, егда некогда прилучися некоим нашим приходом к вам, в пречестную обитель пречистыя богородицы и чюдотворца Кирила, и случися тако судбами божиими: по милости пречистыя богородица и чюдотворца Кирила молитвами от темныя ми мрачности малу зарю света божия в помысле моем восприях и повелех тогда сущему преподобному вашему игумену Кирилу, с некоими от вас братии, негде в келии съкровенне быти, самому такоже от мятежа и плища, мирьскаго упраздньнившуся и пришедшу ми к вашему преподобию; и тогда со игуменом бяше Иосаф архимандрит каменской, и Сергей Колычев, ты, Никодим, ты, Антоней, а иных не упомню. И бывшей о сем беседе надолзе, и аз, грешный, вам известих желание свое о пострижении и искушах, окаянный, вашю святыню слабыми словесы. И вы известисте ми о бозе крепостное житие; и якоже услышах сие божественное житие, ту абие возрадовася скверное мое сердце со окаянною моею душею, яко обретох узду помощи божия своему невоздержанию и пристанище спасения; и свое обещание положих вам с радостию, яко нигде инде, аще благоволит бог, во благополучно время, здраву, пострищися, точию во пречестней сей обители пречистыя богородица, чюдотворца Кирила составления. И вам молитвовавшим, аз же окаянный преклоних скверную свою главу и припадох к честным стопам преподобнаго игумена тогда сущаго, вашего ж и моего, на сем благословения прося, оному же руку на мне положшу и благословившу мене на сем, якоже выше рех, яко некоего новоприходящаго пострищись. И мне мнится окаянному, яко исполу есмь чернец; аще и не отложих всякаго мирскаго мятежа, но уже рукоположение благословения ангелскаго образа на себе ношу. И видех во пристанищи спасения многи корабли душевныя люте обуреваемы треволнением, сего ради не могох терпети, малодушьствовах, и о своей души поболех, яко сый уже ваш, да не пристанище спасения испразднится, сице дерзнух глаголати...
      Яко же апостоли Христу сраспинаеми и соумерщвляеми и совоскрещаеми будут, тако и вам подобает усердно последовати великому чюдотворцу Кирилу и предание его крепко держати, и о истине подвизатися крепце, и не быти бегуном, пометати щит и иная; но вся оружия божия восприимете и не предавайте чюдотворцова предания, никтож от вас, яко Июда Христа сребра ради, тако и ныне сластолюбия ради. Есть бо у вас Анна и Каиафа, Шереметев и Хабаров; и есть Пилат, Варлам, Собакин, понеже от царския власти послан; и есть Христос распинаем, чюдотворцово предание преобидимо. Бога ради, отцы святии, и мало в чем ослабу попустите, то и велико будет... Видите ли, каково послабление иноческому житию, плача и скорби достойно? И по тому вашему ослаблению, ино то Шереметева для и Хабарова для такова у вас слабость учинилася и чюдотворцову преданию преступление.
      И толко нам благоволит бог у вас пострищися, ино то всему царьскому двору у вас быти, а монастыря уже и не будет. Ино почто в черньцы и как молвити: "отрицаюся мира и вся яже суть в мире", а мир весь в очех? И како на месте сем святем собратиею скорби терпети и всякия напасти приключшаяся и в повиновении быти игумену и всей братии в послушании и в любви, якоже во обещании иноческом стоит? А Шереметеву как назвати братиею? Ано у него и десятой холоп, которой у него в келье живет, ест лучши братий, которые в трапезе едят. И велицыи свстилницы, Сергий и Кирил, и Варлам, и Димитрий, и Пафнутий, и мнози преподобнии в Рустей земли уставили уставы иночьскому житию крeпостныя, якоже подобает спастися; а бояре, к вам пришед, свои любострастные уставы ввели. Ино то не они у вас постриглися, вы у них постриглися; не вы им учителии законоположители, они вам учители и законоположители. Да, Шереметева устав добр, держите его, а Кирилов устав не добр, оставите его. Да сегодня тот боярин ту страсть введет, а иногды иной иную слабость введет, да помалу, помалу весь обиход монастырьской крепостной испразнится, и будут вси обычаи мирские. Ведь по всем монастырем сперва началники уставили крепкое житие, да опосле их раззорили любострастные...
      Смотрите же, слабость ли утвержает или крепость? А во се над Воротынским церковь поставили, ино над Воротынским церковь, а над чюдотворцом нет; Воротынской в церкви, а чюдотворец за церковью. И на страшном спасове судище Воротынской да Шереметев выше станут по тому: Воротынской церковию, а Шереметев законом, что их Кирилова крепчае... А ныне у вас Шереметев сидит в келье что царь, а Хабаров к нему приходит, да иные черньцы, да едят, да пиют, что в миру, а Шереметев, невесть со свадбы, невесть с родин, розсылает по кельям постилы, коврижки и иные пряные составные овощи, а за монастырем двор, а на нем запасы годовые всякие; а вы ему молчите о таковом великом, пагубном монастырском безчинии...
      Ино то ли путь спасения, что в черньцех боярин боярства не сстрижет, а холоп холопства не избудет? Да како апостолово слово: "Несть еллин, ни скиф, несть раб, ни свободь, вси едино есте о Христе?" Да како едино, коли боярин по старому боярин, а холоп по старому холоп? А Павел како Онисима Филимону братом нарече, его существенаго раба? А вы и чюжих холопей к бояром не ровняете, а в здешнем монастыре ровенство и по се время держалося, холопем и бояром и мужиком торговым. И у Троицы при отце нашем келарь был Нифонт, Ряполовского холоп, да с Бельским с блюда едал; а на правом крылосе Лопотало да Варлам, невесть кто, а княжь Александров сын Васильевича Оболенского Варлам на левом. Ино смотрите того, коли был путь спасения, холоп с Бельским ровен, а князя доброго сын со странники сверстан. А и перед нашима очима Игнатей Курачев, белозерец, на правом крылосе, а Феодорит Ступишин на левом, да ничем был от крылошан не отлучен, да и инде много того было и доселе есть. А в Правилех Великаго Василия написано: "Аще чернец хвалится при людех, яко добра роду есмь, и род имея, да постится 8 дний, а поклонов по 80 на день". А ныне то и слово: тот велик, а тот того болши, ино то и братства нет: ведь коли ровно, ино то и братство, а коли неровно, которому братству быти? Ино то и иноческаго жития нет. А ныне бояре по всем монастерем то испразднили своим любострастием...
      А то есмя говорили, бог сведетель и пречистая и чюдотворец, монастырьскаго для безчиния, а не на Шереметева гневаючись. А будет кто молвит, что так жестоко, ино - су совет дати, по немощи сходя, что Шереметев без хитрости болен, и он ежь в келье, да один с келейником. А сходы к нему на что? Да пировати, да овощи в келии на что? Досюдова в Кирилове и иглы и нити лишние в келие не держали, не токмо что иных вещей. А двор за монастырем да и запасы на что? То все беззаконие, а не нужа; а коли нужа, и он ежь в келье, как пищей, крому хлеба, да звено рыбы, да чаша квасу; а сверх того, коли вы послабляете, и вы давайте сколко хотите, толко бы ел один, а сходов бы и пиров не было. А кому к нему приити беседы ради духовныя, и он прийди не в трапезное время, ествы бы и пития в те поры не было, ино то беседа духовная. А что пришлют братия поминков, и он бы то отсылал в монастырьские службы, а у собя бы в келье никаких вещей не держал; а что к нему пришлют, и то бы розделял на всю братию, а не двема, ни трема, по дружбе и по страсти... А Хабаров велит мне собя переводити в иной монастырь, и яз ему не ходатай и скверному житию, а уже больно докучило. Иноческое житие не игрушка; три дни в черньцех, а семой монастырь... И о Хабарове мне нечего писати: как себе хочет, так дурует. А что Шереметев сказывает, что его болезнь мне ведома, ино ведь не всех леженек для разорити законы святые.
      Сия мала от многих изрекох вам, любви ради вашея и иноческого для жития, ихъже сами множае нас весте, и аще хощете, обрящете много в божественном писании. А нам к вам болши того писати невозможно, да и писати нечего; се уже конец моих словес к вам. А впред бы есте о Шереметеве и о иных таких безлепицах нам не докучали: нам о том ответу никако не давати. Сами ведаете: коли благочестие не потребно, а нечестие любо, и вы Шереметеву хотя и золотые сосуды скуйте чин царьской устройте, то вы ведаете, уставьте с Шереметевым своя предания, а чюдотворцово отложите, так будет добро. Как лутче, так и делайте, сами ведаете, как собе с ним хотите, а мне до того ни до чего дела нет: впред о том не докучайте; воистину, ни в чем не отвечивати. А что весну сю к вам Собакины от моего лица злокозненую прислали грамоту, и вы бы с нынешним моим писанием сложили и по слогням уразумели и по тому и впред безлепицам не верили. Бог же мира и пречистыя богородица милость и чюдотворца Кирила молитвы буди со всеми вами и нами! Аминь. А мы вам, господие мои и отцы, челом бием до лица земнаго.



   назад       далее