Материалы византийских памятников XII—XIII вв. представляют особый интерес для истории Древнерусского государства, объединившего в своем составе более двух десятков различных народностей, с точки зрения его этнической дифференциации, так как в русских источниках большинства подобных данных нет. Но отмеченная традиционность географических представлений, стереотипы этнических характеристик, антикизиронанная терминология обуславливают необходимость установления исходных этнических и географических данных, используемых авторами для описания восточноевропейского региона.
      Термин Русь, русские в византийской литературе употребляется нечасто. Исключение составляли официальные и полуофициальные документы: акты, послания, списки епархий и т.п. Например, лишь трижды встречается он у Никиты Хониата, один раз говорится о «Русской земле» в «исторических стихотворениях» Феодора Продрома, еще несколько случаев его использования — в эпиграммах, письмах. В целом во всех нарративных источниках XII — первой половины XIII в. известно едва ли больше десятка употребления термина Русь.
      Однако в византийских источниках этого периода содержится немало сведений о территории Руси, ее областях, указываются топографические особенности южной границы русских княжеств, т.е. обнаруживается широкое знакомство с территориально-политической структурой Руси. Отметим вместе с тем, что подробные сведения о делении русских областей находятся в памятниках, относящихся к церковному устройству: именно константинопольская церковь, прежде всего заинтересованная в распространении своего влияния на как можно большую территорию Руси, оказалась основным информатором по данному вопросу. Так, в перечне епископий «Великой России», составленном в середине XII в., перечисляются Белгород, Новгород, Чернигов, Полоцк, Владимир, Переяславль, Суздаль, Туров, Канев, Смоленск, Галич. По именем Киава/Киама (возможно, Киова) у Никиты Хониата и Киннама имеется в виду, несомненно, Киев. Наибольшее количество свидетельств византийских источников относится к Галицкой Руси — самой близкой к Византии территориально и потому занимавшей в международных связях империи видное место. Византийские авторы знают границы Галицкой земли: непосредственно соприкасаясь на западе с Венгерским королевством, на юге она доходила до отрогов Карпат. Галицкое княжество рассматривалось как одна из «топархий» («волостей») Руси, но вместе с тем, улавливается отношение византийцев к нему как к некоей самостоятельной территориальной и политической единице: во всяком случае, галицкий князь противопоставляется «властителю» Киева — центра всей Руси.
      Более сложным оказывается определение этнических характеристик, даваемых византийскими писателями народам Восточной Европы. Все «северные» народы, по мнению византийцев, принадлежат к «скифской общности». Так, этноним росы (русские) синонимичен, по Иоанну Цецу, имени «тавры», которые оказываются «скифским» племенем. Эта синонимия отражает традиционное у византийцев наименование русских античным термином «тавроскифы». Правда, в XII в. такая атрибуция — не единственная: современник Цеца Никифор Василаки под «Тавроскифией» имеет в виду землю, в которой находится, по всей видимости, Филиппополь (совр. Пловдив в Болгарии), а Иоанн Киннам «скифами около Тавра» называет половцев. Что касается Болгарии, то Цец дает подробную топографию пространства на юг от Дуная, определяя границы расположенных там областей — двух Мисий, Фракии и Македонии; сам же этноним у Цеца встречается в качестве синонима к «пеонцы» (не-венгры, населяющие, по Цецу, одну из упомянутых Мисий). Половцы в сочинениях византийского эрудита фигурируют под общим именем «скифы». Так, в рассказе о половецком набеге 1148 г. кочевники называются «придунайскими волками, частью скифов». То, что под приведенным выше названием «собственно скифы» — в отличие от «скифов вообще» — нашим автором имеются в виду половцы (куманы), говорит текст «скифского» приветствия в эпилоге «Теогонии» Иоанна Цеца: «К русским я обращаюсь по их обычаю, говоря «здравствуй, брате, сестрица, добрый день!»
      Таким образом, та «скифская» общность, которая выделяется Цецем в Причерноморском регионе, представляется им в языковом отношении чрезвычайно разнообразной. В самом деле, помимо половцев, русских, аланов здесь же Цецем локализуются и «киммерийцы». Они помещаются у Тавра скифов и Меотийского озера, т.е. в Крыму и Приазовье. По одной из реконструкций название киммерийцев восходит к фракийскому наименонанию Черного моря: на фракийской языковой почве этноним kers-mar- мог иметь вид и значение kir(s)-mar-io, где kers — «черный» и mаr-/mor- — «море». Причем в вопросе о киммерийцах сам этноним представляется единственным достоверным языковым показателем их этнической принадлежности.
      С Меотидой — Азовским морем у Цеца ассоциируется целая ветвь «скифов». В экскурсе о «скифах» в «Историях» различается три их ветви («этноса»): меотийские, кавказские (с ними связаны «узы» и «гунны») и оксианские. К последним, по Цецу, относятся «скифы», находящиеся за Гирканским (т.е. Каспийским) морем — в Сугдиаде, где протекает река Оксос. Однако, комментируя в «Историях» упоминаемые в одном из писем «оксианские рыбы», Цец локализует «оксиан» в Крыму и отождествляет их с хазарами: «Хазары, жители Сугдеи и Херсона, именуются оксианами по названию реки Оксос, которая течет в их земле». Эта неожиданная, казалось бы, атрибуция может быть объяснена тем, что Цец спутал Сугдею — город и порт в Крыму (Сурож русских летописей, совр. Судак) с Согдианой — областью Средней Азии, в которой и протекает река Оксос (совр. Аму-Дарья). Жителей именно среднеазиатского района Цец называет «оксианскими скифами» и сближает их с «восточными скифами» Геродота.
      В рассмотренных представлениях причудливо контаминируются книжные ученые знания и непосредственные наблюдения, актуальные свидетельства. Источник этого — в особенностях мировосприятия византийцев, видящих и описывающих мир сквозь призму литературной и ученой традиции, восходящей еще к античности. Так у Цеца античная карта накладывается на географию современного ему мира.
      Во-первых, Русь связывается в глазах византийцев с соседними народами — кавказцами, населением Крыма и Приазовья, тюркскими народностями, находившимися на этих землях, «скифской» общностью, которая Определяется по географическому, а не этническому, историко-культурному и отчасти политическому принципам. Во-вторых, этнографические сведения византийских источников и данные языка свидетельствуют о большой этнической пестроте припонтийского региона. В-третьих, в наших источниках зафиксированы непосредственные наблюдения, возможно, данные личного общения авторов с русскими и другими народами; эти сведения тесно переплетены с книжным, античным знанием, в результате чего складывается противоречивая этнографическая картина юга Восточной Европы.
      Наиболее сильной в византийской традиции оказывается актуализация античных географических представлений и этнических наименований, что приводит к неожиданному внешнему эффекту: население Руси обозначается (нередко в переносном смысле) многочисленными архаическими племенными названиями: скифы, тавроскифы, тавры, киммерийцы, меоты, хазары (для Крыма) и др. Такая «зашифрованность» актуальных описаний древними этническими терминами-«знаками» наблюдается и в других случаях. Так, в византийских источниках Галицкая земля, помимо указанного имени Галица (с вариантами), обозначается архаическим термином галаты. В «Исторических стихотворениях» Феодора Продрома неоднократно среди подвластных византийскому василевсу народов упоминаются галаты — часто рядом с далматами (сербами). В других случаях галаты фигурируют по соседству со «скифами» — куманами, называются вместе с италийцами и сербами. От этнонима производятся и наименования мест — Галатские долины.
      Территория Руси подчас называется в соответствии с античной традицией Гиперборейской землей, и потому древние литературные свидетельства о гипербореях переносятся на русских, вводя в их восприятие комплекс античных представлений о легендарном северном народе. Тем самым традиционные, сложившиеся в Древней Греции представления о географических областях, климате, природных условиях, населении Восточной Европы прилагаются к ее описанию, в том числе и описанию Руси XII—XIII вв. В результате создается образ страны, во многом близкий античной Скифии или Киммерии. Обширность пространств к северу от Черного моря вошла в поговорку о «скифской пустыне»; климатические особенности этих областей будут непременно ассоциироваться со «скифским снегом», бурями, сыростью и дождями; Русь — наследница киммерийских областей — представляется страной, погруженной во мрак, солнце над которой светит считанные дни в году, а может быть, и вообще не появляется. Византийские писатели указывают и известные из памятников античного прошлого реки, озера, моря Скифии: «Узкое море», «Священное море», реки Эрида, Лагмос, Телам, Териодонт. Постоянными атрибутами тавроскифских областей являются Понт (Черное море), Боспор Киммерийский (Керченский пролив), Меотида (Азовское море), Гирканское море (Каспийское море), Танаис (Дон) и даже Сиака (Сиваш).
      Еще более конкретные непосредственные свидетельства — о животном мире русских лесов и рек — имеют тоже легендарную или сказочную окраску. Наряду с рассказами об экзотическом пиршественном столе, украшенном вяленой рыбой, черной и красной икрой с Дона, сообщается об именовании жителями Сугдеи (Сурожа) и Херсона крымской рыбы «берзитикой», в чем отражено предание о хазарской Верзилии. Неоднократно упоминается о белых зайцах России, мех которых импортировался в Византию. Называется диковинный обитатель тавроскифских земель зубр. Известен, очевидно, и морж, изделия из кости которого описывает Цец.
      В то время как данные об областном делении Руси происходят в основном из церковной среды, материалы о животных, рыбах, речных и морских путях связаны с торговыми отношениями Руси и Византии. Узлом этих связей был Крым и Приазовье, где находились владения как Византийской империи, так и русских князей. Установлено, что в конце XII в. в землях Боспора Киммерийского действовал византийский податный сборщик (Каждан. 1963), а в Керчи был византийский наместник, т.е. Византия имела в Крыму свои территории, возможно близкие к крымским фемам более раннего периода. На протяжении всего рассматриваемого периода встречаются сообщения о функционировании крымских церковных епархий константинопольского патриархата — Сугдеи, Фуллы, Готии, Херсона, Хазарии, Боспора, Сугдофуллы.
      Вместе с тем в памфлете «Тимарион» (XII в. См.: Timarion) сообщается о русских (?) купцах, спешащих в Солунь из Крыма, а по императорским актам второй половины XII в., итальянским купцам не гарантируются свобода и безопасность торговли в районе Крыма и Приазовья. К середине XIII в. уже сообщается о набегах и владениях «скифов», т.е. половцев или татар, в крымских городах. Крым и соседние с ним земли представляли собой своеобразную часть русской земли, где происходили непосредственные контакты русских с византийцами — церковные, торговые, политические.



   назад       далее