Небольшое подмосковное село Бородино вошло в историю России после 26 августа 1812 года. Незадолго до этого главнокомандующим русской армии был назначен Кутузов. Его стратегия была основана на изнурении противника путём постоянного уклонения от боя и отступления в глубь страны. Но во время движения от Царева-Займища к Можайску к нему прибыла часть подкреплений под начальством Милорадовича. С этой минуты все были убеждены, что Кутузов даст сражение. И он действительно дал его, против своего убеждения, но под давлением неотразимых обстоятельств. 22 августа Кутузов лично ее осмотрел и одобрил место битвы.
Позиция длиной около 5 км располагалась на правом берегу реки Колочи, от Доронина и Шевардина, через село Бородино, на новой смоленской дороге до деревни Малое Село. В центре позиции были два холма, на которых были возведены укрепления: центральная батарея (Раевского) и три Семеновские (Баратионовы) флеши. На левом фланге, на высоте между Шевардиным и Доронином, тоже была возведена сильная батарея.
22 августа русская армия сосредоточилась на этой позиции и приступила к её укреплению. Помимо вышеупомянутых укреплений в центре позиции, село Бородино было приспособлено к обороне. У деревни Горки были построены две батареи, для обстреливания переправы через реку. Бывшая в тылу позиции река Москва была проходима в брод, но текла в обрывистых берегах, затруднявших спуск артиллерии и обозов. В тылу до Можайска, где сходились обе смоленские дороги, удобных позиций для задерживания противника не имелось.
В русской армии было 72 000 человек пехоты, 17 000 кавалерии, 14 000 артиллерии, 640 орудий. Кроме того, поддержку основным силам оказывали 7 000 казаков и 10 000 ратников. Ратники строили укрепления и выносили раненых с поля боя.
Для занятия позиции войска распределялись следующим образом: правый участок, от села Малого до батареи Раевского, заняли войска первой армии Барклая-де-Толли - 2-й, 4-й и 6-й пехотные корпуса, а за ними во второй линии расположились кавалерийские: 1-й, 2-й и 3-й корпуса и 9 казачьих полков Платова. Левый участок, от батареи Раевского до Шевардина, заняли войска второй армии Багратиона - 7-й и 8-й пехотные и 4-й кавалерийский корпуса и 6 казачьих полков Карпова. В общем резерве, несколько севернее центра позиции, у Князькова были 3-й и 5-й пехотные корпуса и две кирасирских дивизии, а у Псарева - артиллерийский резерв в 300 орудий. 24 августа на Шевардинском участке позиции стояли 27-я пехотная дивизия Неверовского, а за ней 2-я гренадерская и 2-я кирасирская дивизия под начальством князя Горчакова.
Узнав об остановке русской армии у Бородино и предполагая возможность боя, Наполеон приостановился у Гжатска и через день двинулся к Бородину в трех колоннах: в правой колонне, по старой смоленской дороге шел корпус Понятовского; Мюрат, с четырьмя резервными кавалерийскими корпусами, составлял авангард средней колонны, которая следовала по новой смоленской дороге и состояла из корпусов Даву, Нея, Жюно, старой и молодой гвардии и резервной артиллерии. Левая колонна состояла из корпуса вице-короля итальянского Евгения.
В армии Наполеона было 86 000 человек пехоты, 28 000 кавалерии, 16 000 артиллерии; 587 орудий.
24 августа Мюрат атаковал Коновницына у Колоцкого монастыря, при содействии вице-короля, двигавшегося левее новой смоленской дороги, заставил его отступить; Коновницын отошел на главную позицию, где войска, бывшие под его командой, разошлись по своим корпусам.
Приблизившись к позициям русской армии, Наполеон приказал овладеть деревнями Фомкиной, Алексинкой, Дорониным, Шевардиным и редутом возле него, которые мешали развертыванию войск, следовавших по новой смоленской дороге. В два часа завязался бой, который продолжался до глубокой ночи. Французы ввели в дело три дивизии корпуса Даву, часть резервной кавалерии и часть корпуса Понятовского, охватывавшего расположение русских с левого фланга, от старой смоленской дороги. Редут несколько раз переходил из рук в руки, но в 10 часов вечера, когда новые неприятельские колонны стали подходить к Шевардину, главнокомандующий приказал князю Горчакову отвести войска назад, на вновь избранную позицию.
25 августа обе армии употребили на подготовку к сражению. Наполеон в сопровождении генералов объезжал позицию и всматривался в расположение русских, боясь, чтобы они не ушли.
В русской армии настроение было серьезное, вдоль фронта биваков обносили в крестном ходе икону Смоленской Божией Матери, служили молебны и прикладывались к ней все, начиная с Кутузова и до последнего солдата. Кутузов тоже объезжал войска и говорил с ними простым, но понятным, до глубины русской души доходящим, языком. Отдана была диспозиция для боя, которая оканчивалась следующими знаменательными словами: «В сем боевом порядке намерен я привлечь на себя силы неприятельские и действовать сообразно его движениям. Не в состоянии будучи находиться во время сражения на всех пунктах, полагаюсь на известную опытность главнокомандующих и потому предоставляю им делать соображения действий на поражение неприятеля. Возлагая все упование на помощь Всесильного и на храбрость и неустрашимость российских воинов, при счастливом отпоре неприятельских сил, дам собственное повеление на преследование его, для чего и ожидать буду беспрестанных рапортов о действиях, находясь за 6-м корпусом.
При сем случае не излишним считаю представить главнокомандующим, что резервы должны быть оберегаемы сколь можно долее, ибо тот генерал, который сохранить еще резерв, не побежден. На случай наступательного движения оное производить в сомкнутых колоннах к атаке, стрельбою отнюдь не заниматься, но действовать быстро холодным оружием. В интервалах между пехотными колоннами иметь некоторую часть кавалерии, также в колоннах, которые бы подкрепляли пехоту. На случай неудачного дела, генералом Вестицким открыты несколько дорог, которые он главнокомандующим укажет и по коим армии должны отступать. Сей последний пункт единственно для сведения главнокомандующих».
Наполеон приказал разбить свою палатку слева от московской дороги в деревне Валуевой, посреди расположения гвардии. После завтрака Наполеон продиктовал следующий приказ по армии: «Воины! Вот сражение, которого вы так желали. Победа зависит от вас. Она необходима для нас; она доставит нам все нужное: удобные квартиры и скорое возвращение в отечество. Действуйте так, как вы действовали при Аустерлице, Фридландом, Витебске и Смоленске. Пусть позднейшее потомство с гордостью вспоминает о ваших подвигах в сей день. Да скажут о каждом из вас: он был в великой битве под Москвой».
К вечеру 25 августа вся армия Наполеона стояла между деревней Валуевой и вокруг Шевардинского редута, примыкая к старой смоленской дороге, следовательно, против центра и левого фланга позиции русских. Заметив это, Кутузов приказал 3-му корпусу Тучкова и 7 000 московского ополчения перейти к деревне Утице, чтобы прикрыть старую смоленскую дорогу.
Между тем Наполеон, возвратившийся с вечерней рекогносцировки и очень довольный тем, что русские не уходят, сделал следующие распоряжения для атаки на следующий день: Понятовскому овладеть деревней Утицей и обходить левый фланг нашей армии; трем дивизиям корпуса Даву, Нею, Жюно и Мюрату, с тремя корпусами резервной кавалерии, атаковать Семеновские высоты, корпусу вице-короля, с двумя дивизиями корпуса Даву и с резервным кавалерийским корпусом Груши, овладеть селом Бородино. Гвардия была оставлена в резерве у Шевардина. Атаку на Семеновские батареи должны были подготовить 102 орудия Даву, гвардии и Нея. Кампан, которому император дал личные указания, должен был первый повести атаку на Семеновские укрепления.
Для удобства сообщения через реку Колочу, французы навели четыре моста, а на случай неблагоприятного исхода дела построили сильные батареи против Бородина, перед Шевардинским редутом и близ Утицкого леса.
26 августа, на рассвете, обе армии стали в ружье. Но еще перед рассветом грянул пушечный выстрел батареи от Семеновского, показалось, что приближается неприятель. Ошибка вскоре разъяснилась, и после первого выстрела все смолкло. Услышав звук выстрела, Кутузов сел на лошадь и поехал на батарею к Горкам.
Почти в то же время и Наполеон скакал к Шевардинскому редуту. Заря занималась, туман рассеялся, блеснул первый луч солнца. «Это солнце Аустерлица!» сказал Наполеон, возбуждая настроение войск, готовых ринуться в атаку, после прочтенного им приказа, сулившего легкую победу и скорое окончание войны. Наполеон расположился около редута и не покидал своего места до четырех часов дня.
В половине шестого со стороны Шевардинского редута раздался густой одинокий выстрел, пронесся и замер среди общей тишины. Прошло несколько минут. Раздался второй, третий выстрел, затрещала и ружейная перестрелка и вскоре огонь охватил все видимое поле сражения. Град ядер, гранат, картечи и ружейных пуль из в течение всего дня потрясали воздух и землю под ногами бойцов, посылая смерть во всех направлениях.
Французские батареи, выехавшие на позицию у Шевардина, не достигали результата. Им было приказано передвинутся вперед. В 6 часов утра дивизия Дельзона произвела атаку на Бородино, к которому она, под прикрытием тумана, подошла совершенно неожиданно и выбила русские отряды. Преследуя их, французы перешли по мосту через Колочу, но были отброшены назад с большим уроном, а мост был сожжен русскими войсками.
В то же время Даву повел атаку на Семеновские флеши с левого фланга. После чрезвычайно упорного боя французы ворвались в них, причем Даву был контужен, генералы Кампан и Дессе тяжело ранены. Русские скоро выбили французские отряды и заставили их отступить. В 7 часов развернулся корпус Нея и повел атаку на флеши тремя дивизиями с фронта, а через полчаса правее Даву начал развертываться корпус Жюно.
После этого стало ясно, куда Наполеон намечает свой главный удар. При виде готовившейся атаки Нея, Багратион сознавал, что у него недостаточно сил для ее отражения, и взял несколько батальонов у Раевского, дивизию Коновницына от Тучкова и просил подкрепления у главного командующего. Кутузов послал к нему из общего резерва Измайловский, Литовский и Финляндский полки, сводную гренадерскую бригаду, первую кирасирскую дивизию и в то же время приказал второму корпусу (Багговута) идти с правого фланга на левый. Передвижения русских войск ещё не окончились, когда французы, выдержав жестокий огонь, кинулись на укрепления, завладели одной флешью, но тотчас же были выбиты Неверовским. Жестокий бой загорелся около Семеновских укреплений. Сводная гренадерская дивизия Воронцова, оборонявшая флеши, была почти уничтожена. Ней готовился уже атаковать село Семеновское. Даву снова перешел в наступление. В это же время к Багратиону начали подходить подкрепления, с которыми он в 9 часов произвел контратаку и отбросил французов. Однако в 10 часов русские потеряли флеши в третий раз, при этом ранены князь Горчаков и Неверовский. Затем к месту боя подошли третья дивизия Коновницына и 4 кирасирских полка; они ударили во фланг французам, опрокинули их и снова заняли флеши.
Мюрат, руководивший атакой на флеши после контузии маршала Даву, ввел в бой последнюю дивизию, бывшую в резерве - дивизию Фриана. Жюно в лесу между флешами и старой смоленской дорогой ввязался в бой с 5 егерскими полками Шаховского. Более 400 орудий громили левое крыло. На пространстве одного квадратного километра гремело 700 орудий, французы смело шли вперед, усыпая поле бойцами, сраженными картечью, и даже вызвали похвалу героя Багратиона, который крикнул одному французскому полку «Браво!»: полк этот геройски шел в атаку без выстрела, под страшным картечным и ружейным огнем. Французы снова ворвались во флеши, но в очередной раз были выбиты, причем ранен принц Карл Мекленбургский и многие другие начальники. Скоро бой перешёл в рукопашный. Перемешалось все - пехота, кавалерия, артиллерия; бились штыками, прикладами, тесаками. Некоторые неприятельские всадники проскакали на 2 км вглубь русского боевого порядка и были захвачены гвардейскими полками, бывшими в общем резерве.
В пылу этого боя тяжело раненый Багратион. Он сдал команду Коновницыну, и был унесен с поля сражения, выбыл из строя его начальник штаба и другие командующие. В итоге русские отряды, лишённые командующих и уступающие в численности французам, отступили.
Когда Кутузову донесли о том, что смертельно ранен Багратион, он послал на его место герцога Александра Вюртембергского, но так как вскоре прискакал адъютант герцога просить подкреплений, то Кутузов послал на левое крыло Дохтурова, а герцога отозвал к себе. До прибытия Дохтурова Коновницын отвел войска за Семеновский овраг, занял артиллерией ближайшие высоты и задержал дальнейшее наступление французов.
Французы старались развить одержанный ими успех: за Семеновским оврагом выставили сильные батареи, затем Ней двинулся на Семеновское со своим корпусом и дивизией Фриана, Мюрат же направил южнее Семеновской кавалерийские корпуса Латур-Мобура и Нансути. Они повели атаку на русские войска, истерзанные артиллерией, но ничто не могло сломить их геройского духа. Измайловцы и Литовцы отбили три атаки Нансути батальным огнем. Во время атак они чувствовали облегчение, так как в это время прекращался адский огонь артиллерии, рвавший их ряды. Финляндский полк встретил атаку без выстрела, держа «ружья под курок», конница не выдержала и повернула назад.
После такого упорного боя наш левый фланг был расстроен, но и французские войска не могли продолжать наступления. Ней и Мюрат обратились к Наполеону за подкреплениями. Он сердился и никак не мог понять, как его маршалы с такими огромными силами не могут опрокинуть русских, и подкреплений не давал, так как пришлось бы выдвинуть для этого гвардию.
Не менее упорный бой шёл и за центральную батарею (Раевского). Атака дивизии Бруссье в 10 часов утра была отбита. В 11 часов Бруссье, поддержанный дивизией Морана, возобновил атаку и овладел батареей, в которую ворвалась бригада Бонами. Но в это время поблизости оказался начальник штаба первой армии Ермолов, который собрал сохранившие порядок и попавшиеся под руку части, бросился на батарею и около полудня выбил французов. Генерал Бонами взят в плен. Прибыл наместо боя Барклай-де-Толли и сменил войска Раевского дивизией Лихачева.
На левом фланге Понятовский около 8 часов утра овладел деревней Утицей и остановился. Тучков, выслав на поддержку Багратиона дивизию Коновницына, с остальными войсками занял высоту за деревней, но в 10 часов утра был сбит и с этой позиции войсками Понятовского. Вскоре, впрочем, прибыл на поддержку Багговут, при содействии его корпуса Тучков произвел контратаку, сбил французские войска с высоты, но сам был ранен и попал в плен. Багговут вступил в командование войсками нашего левого крыла.
Ней и Мюрат продолжали настойчиво требовать подкреплений. Наполеон уже решился было двинуть им на поддержку три дивизии (молодую гвардию и дивизию Клапареда), когда ему донесли о панике в тылу, на левом берегу Колочи. Кутузов решил отвлечь часть сил неприятеля и приказал Платову и первому кавалерийскому корпусу Уварова переправиться за реку Колочу и атаковать левый фланг армии Наполеона. Уваров, перейдя Колочу близ села Малое, двинулся к реке Войне и около полудня опрокинул кавалерийскую бригаду Орнано. Это произвело такое впечатление, что вице-король приостановил атаку на батарею Раевского и начал переводить войска на левый берег Колочи. Уваров двинулся на пехоту и атаковал один пехотный полк гвардейскими гусарами, но неподготовленная артиллерией троекратная атака была отбита. Французы всё же отступили за реку Войну, так как Платов, переправившись через реку выше Беззубова, появился в тылу неприятельской пехоты, которая и отступила от Беззубовской плотины. Началась паника в обозах, а затем и в войсках.
Кутузов отозвал Уварова за Колочу, а одни казаки не могли справиться с массой пехоты, встретившей их. Но нападение Уварова и Платова имело огромное значение для общего хода сражения: батарея Раевского была отбита, а в два выигранные часа успели подтянуть резервы и даже передвинуть второй корпус Багговута с правого фланга на левый, к деревне Утице. Четвёртый пехотный корпус занял пространство между батареей и селом Семеновским.
Убедившись, что на левый фланг произведено не очень серьезное нападение, Наполеон возобновил атаки на батарею Раевского. В 3 часа, после упорного боя русские войска вынуждены были уступить доблестно обороняемый ими пункт позиции. Наполеон, после взятия батареи, бросил вперед массы кавалерии, но они были встречены русской конницей, которая преградила им путь. Между батареей Раевского и Семеновским шёл кровавый и упорный бой, прекратившийся около 4 часов.
Наполеон знал, что превосходит русских в силах, но не может сломить их сопротивления. Ни трофеев, ни пленных, как бывало в прежних сражениях, нет. Ежеминутно с разных концов поля сражения приходили просьбы о подкреплении. Наконец Наполеон решил объехать поле сражения. В четвертом часу он выехал к деревне Семеновской. По всему пространству, по которому ехал Наполеон, в луже крови лежали лошади и люди поодиночке и кучами. Подобного зрелища, такого количества убитых на таком малом пространстве, никогда не видел ни сам Наполеон, ни его генералы. Гул орудий, не прекращавшийся в течение девяти часов, усиливал впечатление картины. Наполеон выехал на высоту Семеновского и сквозь дым увидел позади Семеновского и кургана русские войска, которые стройно стояли на второй позиции, в полной готовности продолжать бой. Сражения уже не было. Хотя в распоряжении Наполеона и было 19.000 гвардии, которую он мог бы бросить вперед для решения участи сражения, но полководец решил не прибегать к этому последнему средству, так как, вероятно, не рассчитывал сломить русских.
Перестрелка продолжалась по всему полю сражения до наступления темноты, но чувствовалось всеобщее утомление; кое-где еще были попытки кавалерийских и пехотных частей броситься в атаку, но без решительного успеха. Выстрелы редели, битва замирала.
Кутузов, находившийся в центре позиции у Горок, постоянно следил за ходом боя и успел изменить первоначальное расположение войск, передвинув во время боя первую армию с правого фланга к центру и на левый фланг, а также везде успевал своевременно посланными подкреплениями. Но главной его заботой было управление духом войск, что он, как ученик Суворова, выполнял мастерски.
Наполеон и его армия были в изумлении перед противником, который, потеряв почти половину армии, стоял также грозно в конце, как и в начале сражения. Русские, действительно, одержали нравственную победу, убедили противника в том, что он не может победить. Но победа, если её можно было назвать таковой, досталась дорогой ценой: из 113 000 человек русская армия потеряла 58 000 убитыми, урон французов из 130 000 человек – 50 000 убиты.
Ночью французы очистили занятые ими во время боя позиции и отступили за реку Колочу и к Шевардину. Палатка Наполеона, который опасался атаки русских, была окружена гвардией. На утро генералы собрались вокруг ее, и Ней громко критиковал бездеятельность и нерешительность Наполеона в день сражения. Наполеон не возражал и был весьма обрадован донесением, что русские очистили поле сражения и потянулись к Можайску. До 11 часов вечера Кутузов не отменял распоряжений к возобновлению сражения, но когда поговорил с приехавшим в это время Дохтуровым и убедился в количестве потерь, приказал начать отступление к Можайску.
27 августа, в 6 часов утра, русская армия снялась с позиции в полном порядке и тишине: французы заметили наше отступление только в 10 часов утра, когда на поле сражения оставался только арьергард Платова.
Кутузов, в донесении государю о сражении, выяснил причину необходимости отступления, но не упоминал ни о победе, ни об отступлении неприятеля, а указал на страшное упорство в битве, мужество войск, большие понесенные ими потери и о взятых с бою трофеях.
Мнения историков об исходе Бородинского сражения расходятся до сих пор. Большинство считает, что победу в самом кровопролитном сражении Отечественной войны не досталась никому. Потери с обеих сторон были огромны, но само сражение не дало значительных преимуществ ни одному из соперников. 1 сентября в подмосковной деревеньке Фили состоялся военный совет, на котором было принято решение об отступлении и оставлении Москвы.
(материал подготовлен на основе фундаментальных трудов
русских историков Н.М.Карамзина, Н.И.Костомарова,
В.О.Ключевского, С.М.Соловьева, и других...)
|
